Французская демократическая миссия в Европе и ее конец

Французская революция означала окончательное крушение мира, который характеризовался личностями суверенных князей. До этого все политические и конституционно-правовые события у самых разных народов мира интерпретировались теоретически на основе долгое время существовавшей французской системы; вероятно, таким путем народы намеревались получить возможность поддерживать собственные духовные и политические традиции. Вопрос о существовании конституционного акта и предоставленных им основных прав, в том числе права на свободу; организация государственной власти на принципе триединства, т.е. разделения власти на законодательную, исполнительную и судебную; устройство парламента, как учредителя законодательства, зависимость государства от воли народа и т.д. – были факторами, которые со времен французской революции указывали решающее направление для оценки данной страны. Если когда-то Франция являла в такой персоне, как Людовик XIV, образец суверенной личности, репутации и блеску которого старались подражать все другие правившие дворы, то после революции она гордилась тем, что демократия открыла новую эру человечества, и в темноте абсолютистской тирании должен был распространиться свет. Ее демократические институты считались учреждениями прогресса и цивилизации, располагаясь на вершине демократической шкалы ценностей.

Франция считала само собой разумеющимся, что должны быть признаны ее притязания на роль высшей инстанции в оценке всех вопросов, касающихся конституционного устройства народов. В связи с суждением о том, в какой степени каждая страна развила свои демократические институты, решалось насколько она удовлетворяла современным требованиям цивилизации, и не находится ли она в состоянии полного или наполовину варварства. Эта оценка обнаруживалась в парных понятиях: демократия-деспотизм, общественное служение – абсолютистский насильственный произвол /см. П.Риттербуш, «Демократия и диктатура», в «Кильском обозрении», 1938г., с.222 и след.; также – Р.Хён, «Основные принципы французского административного права», в его работе «Иностранное административное право современности», 1939г., с. 20 и след./. К решению о зачислении этой привлекшей внимание страны в одну из категорий согласно принятой градации затем подключался и начинал деятельность в полном объеме целый идеологический аппарат.

Смотря по обстоятельствам, Франция, как охранительница демократии в мире, могла объявить об угрозе демократическим идеалам и обратить внимание народов на угрожавшую им тяжелую опасность. Она могла именем демократии сама взяться за оружие, а, между тем, с войной объявляла «крестовый поход против варварства», призывая народы мира встать на ее сторону. Она могла, наконец, сослаться на свою миссию в отношении предположительно враждебного свободе правительства, угнетающего свой народ, лишенный этих демократических институтов, и, таким образом, каждый раз, исходя из обстоятельств, непосредственно вмешиваться во внутренние дела иностранного народа /Эрнст Крик, «Французская революция и национал-социалистическое движение», в сборнике «Народ в становлении», 1939г., с.139/.

Мировая война окончательно, на практике открыла нам глаза на значение демократической идеологии. На этой почве, при дальнейшем совершенствовании французской духовной подготовки к войне 1939г. нам дали понять, какое практическое значения эта идеология имела для Франции. Она не была неподтвержденной выдумкой, которая нуждалась во вступлении и приукрашивании, как с легкостью склонялись считать с немецкой стороны, но рассматривалась самой Францией, как важное духовное обоснование своего внешнеполитического положения в мире, которое при всех обстоятельствах необходимо было сохранять и дальше. С устранением абсолютистского режима и всего, на что опирались княжеские суверенитеты и репутации, Франция постоянно основывала свое внешнеполитическое положение в мире на демократическом миссионерском мышлении.