Французская демократическая миссия в Европе и ее конец

Однако эта аргументация также не помогала. Напротив, внутриполитическая критика немецкого порядка в пределах демократических стран стала с этих пор смертельным оружием против притязаний на общеприменимость демократических принципов в мире. Теперь в мире произошло ясное разделение стран на демократические и недемократические, причем демократия явно перешла к обороне. Прежнее монопольное положение демократии сменилось новой духовной фронтальной структурой. Трактовка иностранной стороной новой государственной системы в сравнении с западными демократиями была с этой точки зрения весьма показательна. Всё, что больше не было демократическим, объединялось теперь под общим понятием авторитарного или автаркического государства и противостояло демократии /к этому – Даскалакис Г.Д., «Понятие автаркического государства», в «Немецкой науке о праве», 1938г., с.76/.

Там, где были учреждены новые конституции, демократия повсюду теряла почву. В Болгарии и Румынии центр тяжести лежал в завоевании нового авторитета и позиций общности /к этому – Доклад болгарского государственного юридического советника Владыкина в Институте государственных исследований зимой 1940г. «Внутренние противоречия либеральной демократии»/, или, как в Испании, сознательно последовали немецкому образцу. Хотя Франция провозгласила свои демократические принципы как образец для мира, однако внешний образ этого мира изменялся из года в год. Это также должно было показать Франции, что ее демократическая миссионерская идея больше не имела рекламируемой силы.

Однако миру представлялся образ демократии, которая, хотя и выставляла наружу свои миссионерские притязания, однако практически перешла в оборону. Через 150 лет после французской революции, когда революционная армия перешла через считавшийся непреодолимым Рейн, Франция с ее демократией была вынуждена отступить за укрепленную линию из бетона и стали. Линия Мажино означала больше чем оборонительную позицию. Она была также символом духовной ситуации, в которой через 150 лет французская демократия обнаружила перед собой реорганизованную силу Германии.

II. Демократия без воинствующей целевой установки

Однажды в революционном порыве французская демократия обрушилась на Европу. Всё, что включалось в ее рамки, казалось, было прогрессивным и беременным будущим. Но со временем главенствующее положение французской демократии и её внешнеполитическая эффективность упали, когда под лозунгами свободы угнетенным народам Италия в отношении Австрии, Балканы в Османской империи и другие народы обратились против своих угнетателей. Свобода, которую эти нации страстно желали, казалось, могла быть достигнута единственно лишь в борьбе с французскими демократическими идеями. Было понятно, что при новом устройстве каких-либо государств, внешнеполитическая свобода которых достигалась с помощью французских революционных идей, подобное «благо», которое несли эти идеи народам, было оговорено и внешнеполитически. Однако в борьбе народов против явно устаревшей абсолютистской государственной системы либеральная демократия могла повсюду находить навербованную ею силу там, где её конституционный идеал непосредственно не желали использовать или не использовали.

Но с момента, когда, казалось, независимость и национальное единство были достигнуты, обнаруживалось, как мало могло быть заимствовано из этой французской системы для позитивного преобразования. Однако с подготовкой возможной ликвидации абсолютизма в его внешнеполитической и династической форме воспринималась масса негативного. – С достижением этой цели исчезала повсюду духовная энергия этой борьбы. На место национально-освободительного духа борьбы приходил парламентский механизм, который отторгал каждую активную и борющуюся личность. Поучительно разочарование и расслабление, которыми характеризовалась политическая жизнь Италии после Рисорджименто (33). В Германии после 1870г. лучшие духовные силы противостояли политическому строю как аутсайдеры.