Французская демократическая миссия в Европе и ее конец

Тот, кто бросит взгляд на французскую социальную систему в последние двадцать лет, должен сделать вывод, что демократия больше не могла представлять для мира какую-либо ценность. Внутри Франции именно на демократию была возложена ответственность за весь вред, который обнаружился в социальной структуре. Здесь представители рабочего класса были объединены с ярко выраженными представителями капиталистическо-плутократической системы. Это воспрепятствовало тому, чтобы с помощью демократии рабочий класс мог принять участие во власти, что дало бы ему возможность включиться в борьбу за распределение средств производства. Рабочий класс боролся против демократии, так как она рассматривалась как средство, с помощью которого крупный капитал умело использовал свою силу против рабочего класса /Марлио,Л..,«Разновидность капитализма», 1938г./.

Речь шла об истолковании социальной свободы и равенства, которые обе группы понимали по-разному; о том, чтобы обосновать и усилить собственную позицию против другой группы. В результате этой борьбы французское общество в последние годы попало в состояние тяжелейшей напряженности. Классовая борьба была лозунгом в этой борьбе. Шотем, который с июня 1937 по март 1938г. был премьер-министром в двух кабинетах, тщетно пытался восстановить социальные свободы, избегая конфликта интересов. Он потерпел поражение в борьбе с марксистской Всеобщей конфедерацией труда, предоставившей свою силу в распоряжение правительства Народного фронта. Генеральный секретарь социалистической партии Поль Фор заявил в адрес правительства Шотема:

«Это абсурд оспаривать классовую борьбу. Точно также можно оспорить свет дня» /П.Фор, в «Populaire», 05.02.1938г./.

В отношении правительства Даладье, которое хвалилось намерением восстановить социальные свободы во Франции, Фор придерживался такой точки зрения:

«При капиталистической системе, где не знают, как найти работу, пропитание и жилье, а также пособия для будущих матерей и отцов, рекомендация повысить рождаемость заслуживает размышления, прежде чем перейти в энтузиазм» /там же/.

Правительство Даладье также знало о недовольстве профсоюзов и грозящих забастовках и не могло изобрести ничего другого, как со ссылкой на законы 1877г. и 1938г., угрожать введением военного положения /см. о французской социальной структуре очень ценную работу Луизы Хильгер «Рабочие условия во французском трудовом праве», вышедшую в научных записках Немецкого трудового фронта, изданных профессором Зибертом, Берлин, 1939г., с. 12 и далее, с. 22 и далее, с.260 и далее/.

Несомненно, споры должны были решить явно недемократическим способом. Относительно факта классовой борьбы намеревались задействовать идеи 1789г. с их бессодержательной идеологией, которую на практике отбросили по всей линии. «Целые поколения», заявлял Андре Зигфрид, «в прошлом жили с сознанием того, что они должны пребывать в твердом и непоколебимом порядке. Сегодня же сложилось впечатление, что мы должны жить при всё новом, никогда не кончающемся кризисе. Только старое поколение благодаря своему вспоминанию имело представление об устойчивости, понятие о которой молодое поколение целиком утратило» /«Вслед за усилиями», в «Le Temps», от 02.01.1936г./.

И Эррио рассматривал грядущую «гражданскую войну как неизбежность» /«Le Temps», от 02.01.1936/, предупреждая ведущих политиков, утверждавших, что «в настоящую эпоху речь идет не столько о том, чтобы добиваться триумфа, сколько о необходимости довольствоваться тем, чтобы избежать опасности разрушения или конфликтов» /А.Зигфрид, «Кризис Европы», 1935г./.