Французская демократическая миссия в Европе и ее конец

Демократия, которая оказалась помехой политическому и социальному прогрессу Европы, больше не имеет значения для будущего европейского Нового Порядка. Уже технически она становится бессильной против проблем современности. Ее образ мышления в этом направлении вообще не организован. Мысль, согласно которой единая конструкция могла бы удовлетворительно решить равным образом политические проблемы всех стран с учетом множества разнообразных политических условий и растущего понимания своеобразия народов и пространственных общностей, производит впечатление гротескной утопии. В проблему государственного строительства и Великопространственного Порядка, как и в социальную технику, демократия не может внести никакого вклада. Не абстрактные типы конституций, вышедшие из недр демократической конституционной теории, но созданные предпосылки самостоятельной целостности, отвечающие естественным потребностям народного и пространственного порядка современности, становятся объектом подлинного политического сознания.

Относительно проистекающих отсюда вопросов, проблем и целей действует давно устаревшая схема мышления, демократические категории, такие как демократия и диктатура, закон и предписание, конституционное право и разделение властей. С помощью демократии нельзя было решить расовые и народные проблемы, которые доказали свое далеко идущее значение для XX века. Те народные группы, которые предпринимали попытки с помощью парламентского представительства сохранить свое существование, были глубоко разочарованы. Если когда-то демократия могла говорить об общественном договоре и правах личности по отношению к государству, как о проблемах эпохи, рассматривая это как свою задачу, которую необходимо решить, тотакая постановка проблемы в наше время больше не существует. Сегодня это уже ни к кому не относится.

Если демократия зависела от того, как должна быть разделена государственная власть, из-за чего она должна была сдерживаться и слабеть, то сегодня на переднем плане стоит проблема, как добиться нового единства. Этот вопрос лежит, однако, за пределами внимания демократии, которая существует в антагонизме между государством и личностью и, соответственно, в условиях ослабления любой исполнительной власти. Для решения этого вопроса демократия могла предоставить только разработанную до мельчайших подробностей вымышленную систему. Проблемы, решение которых в настоящее время возбуждает авангардные духовные силы демократии во имя ее расцвета, на почве новой действительности потеряли всякий смысл. Уже с потрясениями в последние голы перед войной французские теоретики были вынуждены признать, что через действия новой Германии, по заключению самой демократии определяемые как предпосылка для любой современной организации государства, рассматриваемые этой демократией вопросы больше не заботили Германию, так как утратили для нее значение.

Демократия вообще рассматривается как устаревшая и отсталая система. Франция в последние годы перед войной уже бежала вслед за Европой, понимавшей, что необходимо заложить фундамент для своего преобразования. Она постоянно пыталась навязать этой Европе демократическую постановку вопроса, с которой Европа больше не желала и не могла иметь дела. К тому же у демократии отсутствовали органы для различения сущности Нового Порядка и сопутствовавшего ему нового строительства. Все её понятия проявлялись неуместно и стали ложными. Все они, без исключения, были извращены. Демократия, таким образом, находилась за пределами текущих событий.