Французская демократия

Если такъ, то нужно, чтобы народъ при первой возможности доказалъ эту способность. Для этого ему слдуетъ опредлить свой принципъ такъ, чтобы резюмировать въ немъ вс свои идеи, какъ обыкновенно длаютъ вс преобразователи обществъ и какъ недавно пытались сдлать авторы манифеста; затмъ этотъ принципъ долженъ быть утвержденъ единогласно; въ случа надобности, если бы пришлось избирать себ представителей въ совты страны, то народъ долженъ избрать въ это званіе такихъ людей, которые умли бы выразить его мысль, говорить его именемъ, поддерживать его права; которые были бы преданы ему душой и тломъ; о которыхъ онъ могъ бы сказать, не рискуя обмануться: это кость отъ костей моихъ, плоть отъ плоти моей.

Въ противномъ случа народъ поступитъ благоразумне, если продлитъ свое вковое молчаніе и перестанетъ участвовать въ выборахъ. Этимъ поступкомъ онъ окажетъ услугу какъ обществу, такъ и правительству. Сложивъ съ себя власть, возложенную на него всеобщею подачею голосовъ и доказавъ такимъ образомъ свое уваженіе къ общественному порядку, онъ поступитъ гораздо честне и благоразумне, чмъ, подавая, по примру буржуазіи, свои голоса за знаменитыхъ эмпириковъ, которые хвалятся своимъ безграничнымъ вліяніемъ на общество, хотя вовсе не знаютъ его. Если народъ не сознаетъ своей собственной мысли или, сознавъ ее, безпрестанно отступаетъ отъ нея то ему остается только молчать. Пусть синіе и блые грызутся между собой; народу же, какъ ослу въ басн, остается смирно нести свое бремя.

Одаренъ ли народъ политической способностью? Таковъ, повторяю, неизбжный вопросъ, поднятый кандидатурой рабочихъ, вопросъ, требующій немедленнаго отвта. Надо отдать справедливость шестидесяти: они смло отвчали утвердительно. Но за то какую бурю возбудили они противъ себя и въ журналахъ, мнимыхъ органахъ демократіи, и между кандидатами, и даже между своими сотоварищами. Всего прискорбне здсь положеніе самой рабочей массы въ такомъ ршительномъ для нея случа. Вслдъ за манифестомъ явился контрманифестъ, подписанный восемьюдесятью работниками. Эти восемьдесятъ человкъ открыто протестуютъ противъ самонадянности шестидесяти, говорятъ, что они вовсе не выразили народную мысль, упрекаютъ ихъ за поднятый ими соціальный вопросъ, тогда какъ дло шло лишь о вопросахъ политическихъ; упрекаютъ ихъ за то, что они сютъ раздоръ, тогда какъ слдовало проповдывать союзъ; за то, наконецъ, что они хотятъ возстановить касты, вмсто того чтобы стараться сглаживать неравенство. Въ заключеніе они говорятъ, что свобода въ настоящее время есть единственное завоеваніе, къ которому слдуетъ стремиться. «Пока намъ не дадутъ свободы, говорятъ они, будемъ думать только о томъ, чтобы завоевать ее». Я полагаю, что люди эти, какъ граждане и какъ работники, не хуже и не лучше другихъ. Они, конечно, не отличились ни особенной оригинальностью, ни особеннымъ рвеніемъ, и, судя по аргументамъ, которые они приводятъ, можно заключить, что они съ успхомъ пользовались уроками Presse, Temps и Si'ecle, такъ что заискиванія Жирардена и Ко. не пропали даромъ.

Французскій народъ страдаетъ иногда припадками смиренія. Обыкновенно щекотливый и тщеславный, онъ доходитъ иногда до самоуниженія. Отчего этотъ народъ, жаждущій верховной власти, такъ нетерпливо желающій воспользоваться своимъ избирательнымъ правомъ, народъ, вокругъ котораго увивается цлая стая черныхъ фраковъ, этихъ подлипалъ кандидатовъ – отчего этотъ народъ такъ пренебрегаетъ людьми своего сословія? Между рабочей демократіей существуетъ очень много людей образованныхъ, умющихъ владть перомъ и языкомъ, знакомыхъ съ дломъ, въ двадцать разъ боле способныхъ и, главное, боле достойныхъ быть представителями народа, чмъ вс эти адвокаты, журналисты, писатели, педанты, интриганы и шарлатаны, которыхъ онъ выбираетъ. Онъ не хочетъ имть ихъ своими представителями. Демократія гнушается депутатами дйствительно демократическими. Она ставитъ себ за честь имть представителями людей съ аристократическимъ оттнкомъ. Ужъ не думаетъ ли она облагородиться черезъ это? Если народъ созрлъ для верховной власти, то зачмъ же онъ прячется за своихъ отставныхъ опекуновъ, которые уже не покровительствуютъ ему и ни въ чемъ не могутъ помочь ему? Зачмъ онъ, какъ стыдливая двушка, опускаетъ глаза передъ своими нанимателями[10]. Зачмъ, наконецъ, поставленный въ необходимость выразить свою идею и заявить на дл свою волю, онъ такъ рабски подражаетъ своимъ прежнимъ патронамъ и даже повторяетъ ихъ любимыя изрченія.

Все это, надо сознаться, сильно говорило бы противъ эмансипаціи пролетарія, еслибы дло не объяснялось просто новизною положенія.