Французский абсолютизм в первой трети XVII века

Возвращаясь к конкретной обстановке 1623–1625 гг., надо подчеркнуть главное обстоятельство. Вести против гугенотов открытые военные действия правительство было не в состоянии из-за отсутствия флота и денег на его создание. В то же время оно не предпринимало никаких военных действий за пределами Франции, не выводило своих войск из Лангедока и держало сильный гарнизон в Фор-Луи, блокировавший Ларошель с суши. Иными словами, оно не уступало завоеванных позиций, рассчитывая при благоприятных обстоятельствах использовать их для нового наступления. Вместе с тем были предприняты некоторые шаги, клонившиеся к тому, чтобы побудить гугенотских дворян в Лангедоке, Гиэни, Виварэ, Севеннах и других областях перейти в католичество.[413] Делалось это для ослабления Рогана и гугенотской армии. Тайные правительственные агенты, вели переговоры со многими дворянами, предлагая от имени короля пенсии, дары, военные и другие должности и т. д. Характерно, что наиболее сильным аргументом являлось заверение, что король вознаградит за церковные бенефиции, захваченные дворянами во время гражданских войн XVI в. «Без этого, — доносил королю один из агентов, — крайне трудно привлечь их на свою сторону, ибо они не желают терять свои доходы с этих бенефициев».[414] Другие агенты сообщали самые подробные сведения о положении внутри городов, о важных в стратегическом отношении дорогах, речных переправах, горных проходах и т. д. По их сообщениям, многих горожан можно было прельстить предоставлением им важных городских должностей. Эта мера означала использование внутренней вражды в гугенотских городах между купечеством и городскими властями. Мелкие города легче было перетянуть на сторону короля, чем крупные;[415] в случае успеха следовало строить в них крепости и отдавать эти города под власть католических дворян. Необходимо было выкупить у католических сеньоров важные в стратегическом отношении замки. Словом, в широких размерах велась разносторонняя и продуманная кампания, ослаблявшая гугенотскую партию изнутри. Как показали последующие события на Юге, она несомненно была успешной и привела многих дворян к отказу от кальвинизма. Главной причиной, заставившей их в свое время сделаться гугенотами, было стремление сохранить за собой захваченные явочным порядком церковные земли. Ныне, если король обещал им либо сохранение этих земель, либо замену их другими, либо достаточное возмещение, они с большой легкостью отказывались от кальвинизма, ибо опасались в случае весьма вероятной победы правительства оказаться лишенными всякого достояния.

Так обстояло дело в Лангедоке, Гиэни, Виварэ. В пиренейских провинциях (в графствах Фуа, Комменж и Бигор, не говоря уже о Беарне) правительство не имело никакого успеха. Там не только дворяне упорно держались за прочно соединенный с политической независимостью кальвинизм (который, по их представлениям, был прямым продолжением альбигойства), но и все население независимо от вероисповедания было настроено сепаратистски и ненавидело французов-северян (franchimans).[416] Победа правительства означала для них конец фактически независимого существования без королевских чиновников и государственных налогов.

В крупных городах Лангедока и Гиэни королевские агенты действовали главным образом путем агитации в среде богатых и зажиточных горожан, чей роялизм насчитывал уже более двух десятилетий, но в обстановке 1620–1622 гг. был колеблющимся и зависел от многих обстоятельств. Теперь, увидев внутри своих городов королевские гарнизоны, они еще больше стали беспокоиться за судьбу своих фискальных и городских привилегий и очень прислушивались к речам тех, кто твердил, что спасти их можно лишь повиновением королю. В итоге в богатых городах Нижнего Лангедока и Нижней Гиэни позиции Рогана (и без того не очень сильные, как показали события 1621–1622 гг.) еще более ослабели.

Уже в 1623 г. королевские губернаторы, поставленные в Монпелье и в Милло, вмешались в выборы городских властей и добились того, что в консулат Монпелье были избраны также и католики. В 1624 г., несмотря на то что укрепления города были срыты, гарнизон продолжал оставаться и губернатор установил налог на его содержание.[417] Роган, пребывавший более двух лет в бездействии, окончательно убедился, что время работает на правительство, и использовал первый же случай для выступления.

В конце 1624 г. Ришелье перешел к активной внешней политике. Граубюнден был занят французскими войсками, а коннетабль Ледигьер и герцог савойский осадили Геную. Господство в Граубюндене и Вальтелине, а также захват (если он удался бы) Генуи перерезали бы (ставшие после 1621 г. особо важными) коммуникации Испании с Германией и Нидерландами. Франция оказала также денежную помощь Голландии и субсидировала Мансфельта. Однако успешные в начале действия затянулись, денег по-прежнему не хватало, положение Ришелье было шатким. Тогда Роган и Субиз решились на открытое выступление в Ларошели.