Французский абсолютизм в первой трети XVII века

Гугенотская республика прекратила свое существование. Ларошели суждено было превратиться в обычный морской порт, юго-западным городам — в обычные французские города. Их экономическое развитие протекало в дальнейшем в зависимости от общих условий в стране. Гугенотская буржуазия оказалась во многих (но еще не во всех) отношениях уравненной с буржуазией католической; ее история после 1629 г. — особая и очень интересная глава в истории Франции XVII в.

Глава V. Финансисты и абсолютная монархия

 еобходимость последовательно-хронологического рассмотрения этапов борьбы правительства с гугенотами заставила нас несколько отвлечься от детального рассмотрения других важнейших задач, стоявших в те годы перед французским абсолютизмом, и в первую очередь — задачи оздоровления бюджета, к чему мы сейчас и перейдем.

Два года, протекшие с осени 1622 до осени 1624 г., были тяжелыми во всех отношениях. Особенно трудным было финансовое положение. Денег в казне не было. Снова, и на этот раз с еще большей остротой, встал вопрос о финансовой политике, ибо от успешного разрешения этого — чуть ли не самого больного — вопроса зависела сама возможность укрепления французского абсолютизма внутри страны и за границей. Изыскание денежных средств, неотложные внешнеполитические акции и дальнейшая политика в отношении гугенотов — таковы тесно связанные друг с другом задачи, вставшие во весь рост, как только в конце октября 1622 г. был подписан мир с Роганом.

Способы реализации этих задач, их очередность, отношение к ним со стороны влиятельных общественных кругов — все это стало объектом споров и столкновений различных лиц и стоявших за ними группировок. Борьба за власть достигла в правительственных сферах чрезвычайной остроты, и без характеристики участвовавших в ней деятелей нельзя с достаточной отчетливостью выяснить ее течение и ее результаты, имевшие самое непосредственное влияние на политическую жизнь страны.

Два года этой борьбы, 1623–1624 гг., давно вызывали во французской и вообще зарубежной историографии повышенный интерес. Это были годы продвижения к кормилу правления кардинала Ришелье. Опираясь на публицистику и на многочисленные мемуары (в том числе и на так называемые «Мемуары Ришелье», составленные не самим кардиналом, но его доверенными лицами на основе его бумаг и под его наблюдением), все крупные французские историки второй половины XIX и XX в. развернули, надо прямо сказать, впечатляющую картину ловких интриг и искусной дипломатии, с помощью которых Ришелье достиг своей цели. Она далась ему нелегко, ибо почти все лица из королевского окружения и сам король энергично этому сопротивлялись. Следовательно, детальное описание деятельности кардинала (наиболее подробно она изображена в книге Аното) становилось тем самым описанием развития его дипломатических и иных талантов, развернувшихся в полном блеске сразу же после его прихода к власти ad majorera Franciae gloriam.

Изучая теперь как эти труды, так и источники, относящиеся к тому времени, нельзя не видеть, что и современники, и указанные историки были в своих суждениях во многом правы. Все современники, участники или зрители развертывавшейся борьбы, признавали за Ришелье не только блестящие и основательные качества, но и прямо-таки исключительные способности, ум и ловкость.[425] Историки, хотя они почти никогда не могли отделаться от ретроспективного взгляда на события и зачастую проецировали на 1623–1624 гг. (и даже на 1614–1624 гг., т. е. на весь предшествовавший период политической карьеры Ришелье) оценку действий кардинала в период полного расцвета всех его сил, все же в основном точно воспроизвели главные этапы на пути продвижения кардинала к власти и сокрушения им своих противников. Однако эти красочные эпизоды, сколь логично, казалось бы, они не вытекали один из другого, цепляясь друг за друга и образовывая тугую цепь фактов, которые в конце концов привели Ришелье к почетному креслу первого министра в Королевском Совете и фактического правителя Франции, имели фоном всего лишь стены Лувра и других королевских резиденций. Игра честолюбий, огромного и победоносного у главного героя и мелких смешных честолюбий его врагов, колебания нерешительного Людовика XIII, упрямство недалекой королевы-матери — вот основная канва, которую постепенно прошивала красная нить основного процесса движения Ришелье к власти. Общественные и социальные силы при этом не учитывались. Поскольку за два некоторые события (главным образом в сфере дипломатической) все же произошли, кое-что о них говорилось, но почти всегда мельком, и они подавались в освещении «Мемуаров Ришелье», т. е. в тоне безоговорочного осуждения врагов кардинала.

Для того чтобы читателю легче было следить как за критикой историографии, так и за изложением событий, необходимо напомнить об основных сменах правительств в 1622–1624 гг.

За несколько дней до заключения мира в Монпелье Конде уехал в Италию и тем самым сошел на время с политической сцены.