Французский абсолютизм в первой трети XVII века

Изменения в структуре государственных доходов и возросшая важность последних в жизни общества в целом ощущались современниками с достаточной отчетливостью, что нашло отражение Karç в специальных трактатах, так и в публицистике. Отмечали они и другую черту — архаичность системы раскладки и взимания налогов. Унаследованные от средневековья, эти черты эволюционировали чрезвычайно медленно и не допускали унификации в масштабах всей страны. На территории королевского домена (т. е. в Северной и Центральной Франции) в так называемых pays d'élections[434] прямые налоги и некоторые домениальные доходы взимались королевскими чиновниками; сбор косвенных налогов, таможенных пошлин, а также прочих доходов с домена отдавался на откуп. Эти области несли на себе основную тяжесть налогового бремени, давая в год не менее 90 % всех поступлений от сбора одних лишь прямых налогов. Окраинные же провинции (Лангедок, Дофинэ, Бургундия, Прованс и Бретань), присоединенные сравнительно недавно, сохранили многочисленные провинциальные «вольности» и даже — за исключением Дофинэ — свое сословное представительство, местные штаты[435] (поэтому эти области назывались pays d'états). Последние вотировали правительству «дары» (dons) и сами, своим аппаратом, производили раскладку и сбор прямых и части косвенных налогов. В результате они платили в казну несравненно меньше.[436]

Унификации и каким-либо существенным реформам налоговой системы[437] препятствовала глубоко укоренившаяся продажность и наследственность должностей всего финансового аппарата. Она делала невозможным простое уничтожение устаревших финансовых учреждений или сокращение их штатов, ибо любая реформа такого рода влекла за собой для правительства необходимость выкупа должностей у их владельцев, т. е. была связана с расходами, зачастую непосильными для казны.

Устарелость финансовой системы сказывалась и в том, что статьи доходной части бюджета строились главным образом в зависимости от способа взимания налогов и сборов; например, в итоговой статье доходов по откупам соединялись косвенные налоги, таможенные пошлины, залог домена и т. д. Разумеется, в подробной росписи доходов фигурировал отдельно каждый из откупов, но, к сожалению, наука не располагает пока еще достаточным количеством таких подробных бюджетов. Исследователю приходится обращаться к сводным таблицам государственных финансов за 1598–1708 гг., составленным в начале XVIII в. чиновником финансового ведомства Малле[438] по материалам, значительная часть которых затем пропала (или пока еще не обнаружена). Приводимые у Малле цифровые данные достаточно точны, что неоднократно подтверждалось при сопоставлении с другими источниками, но не всегда полны. Дело в том, что он использовал документы, отражавшие поступление в центральное казначейство (Epargne), так называемые «чистые доходы» (revenans bons). Между тем значительная часть собранных в провинциях денег тратилась непосредственно на местах. Королевские финансовые чиновники или местные штаты оплачивали из этих сумм расходы на местные нужды, местный административно-судебный и финансовый аппарат, а также выплачивали проценты по принудительным займам с местного чиновничества. Все эти расходы назывались charges, и они, как правило, или не включены совсем в таблицы Малле,[439] или же отражены лишь в суммарном виде. Это очень затрудняет детальный анализ бюджета; нельзя, например, установить размеры такой важной статьи расходов, как оплата местного аппарата. Выше была показана аналогичная нерасчлененность поступлений по прямым и косвенным налогам в «дарах», предоставлявшихся в pays d'états, в результате чего все поступления такого рода приходится относить к прямым налогам, поскольку последние составляли большую часть этих сумм.

Главные доходные статьи бюджета составлялись из поступлений от прямых налогов: тальи, добавки к ней (grande crue) и присоединенного к талье сбора на содержание гарнизонов — тальона, а также от косвенных налогов: габели (соляного налога), эд (налогов на вино и другие съестные припасы) и т. п. Все они ложились преимущественно на народ. Талья уже давно стала почти целиком крестьянским налогом, косвенные сборы в своей массе уплачивались крестьянами и городским населением. За весь период времени, истекший с момента смерти Генриха IV в 1610 г. у правительство остерегалось повышать налоги, правильно считая, что народ переобременен ими свыше всякой меры. Вспыхнувшие в некоторых местах в 1624–1625 гг. восстания еще более укрепили эту политику вынужденной осторожности.

Дворянство всех рангов, как родовитое, так и новое[440] (т. е. буржуазное по своему происхождению), платило прямой налог лишь в Лангедоке и Провансе, имевших статус «реальной тальи», по которому талья уплачивалась с недворянской (ротюрной) земли независимо от сословной принадлежности землевладельца. В других областях, т. е. на большей части территории Франции, дворяне не платили тальи и некоторых косвенных налогов.