Французский абсолютизм в первой трети XVII века

Во всех этих переговорах и решениях Ришелье не мог играть первую роль хотя бы потому, что они были начаты еще до его вступления в Королевский Совет. Осуждать дипломатию Лавьевиля в целом он не мог, ибо для этого не было никаких оснований. Он мог бы занять какую-либо другую позицию. Но какую? Открытый разрыв и войну с Испанией? Для этого также не было почвы. Поэтому он занялся тем, что повел против Лавьевиля интригу, используя его немалые дипломатические промахи при переговорах с английским послом. Дело было при этом не только в промахах как таковых, хотя они и были очень досадны; Ришелье учел постоянную подозрительность короля, не прощавшего никому самовольных действий (сам кардинал в дальнейшем никогда себе этого не разрешал), и обратил внимание Людовика XIII на то, что, действуя именно так и не ставя в известность других министров (т. е. Ришелье), Лавьевиль предложил английскому послу согласиться на включение в брачный договор пунктов о свободе католического культа в Англии (чего требовал папа, не давая иначе разрешения на брак католической принцессы с протестантом), но сделать это лишь для формы, без обязательства выполнить их. Французский посол в Англии также сообщил Людовику XIII об этом странном демарше Лавьевиля, и король, опросив всех прочих членов своего Совета, убедился, что Лавьевиль действительно сделал это самовольно и без их согласия. Кроме того, сюринтендант тайно отправил в Англию своего агента, капуцина Ракони, о миссии которого французский посол в Англии узнал совершенно случайно. Такой же характер носила и миссия советника Мареско, отправленного в Германию: Лавьевиль снабдил его инструкциями, отличными от тех, которые были составлены государственными секретарями по решению Королевского Совета.

Одновременно с этими разоблачениями Ришелье повел атаку на сюринтенданта в печати.

Рассмотрим два памфлета очень бойкого публициста Фанкана, близкого в те годы к Ришелье и написавшего не одно произведение, инспирированное кардиналом.

Первый памфлет «Словечко на ухо маркизу де Лавьевилю» (Le mot à l'oreielle de M. le marquis de La Vieuville, 1624) заступается за вельмож и родовитых дворян,[523] «обиженных» сюринтендантом, т. е. лишенных им пенсий и офицерских должностей. Автор подчеркивает что Лавьевиль разорил и лишил куска хлеба «множество ни в чем неповинных людей». Это обстоятельство подтверждено и Фонтенэ-Марейлем, который сам был придворным и военным и в своих мемуарах много обращал внимания на факты, касающиеся армии и двора. В данном случае он тоже отметил, что, сокращая пенсионный фонд, Лавьевиль не разбирал, кто и за что получал пенсию, «служил ли человек или нет, и это восстановило против него множество людей, которые впоследствии ему это припомнили».[524]

Фанкан красочно изображает негодование пострадавших от «скупости» Лавьевиля и его издевательства над просителями. Сюринтендант заявляет всем, что денег в казне нет, ибо надо платить долги. Но почему король задолжал финансистам? Они обворовывают казну и тем самым доводят короля до необходимости брать у них в долг те самые деньги, что они у него украли. Вместо того чтобы прижать как следует эту шайку, Лавьевиль лишает пенсий многих заслуженных людей.

Далее Фанкан конкретно указывает способы обворовывания казны. Он обвиняет Бомарше и других финансистов в том, что они брали слишком высокие проценты по займам (denier six, т. е. 16.66 %). В будущем они должны ограничиться нормой, предписанной ордонансами,[525] если не хотят подвергнуться судебному расследованию.

Сравнивая это предложение с требованиями, уже выставленными до того в памфлете Бургуэна, нельзя не отметить их общности в вопросе о мерах, которые следует предпринять по отношению к финансистам. Оба автора желают установить для кредиторов казны определенную норму процента и вообще держать их под контролем. Какого-либо усиления этого момента в памфлете Фанкана по сравнению с предыдущей публицистикой заметить нельзя. Но в нем доминирует другая нота: из всего круга деятельности Лавьевиля подвергнут резкому осуждению и осмеянию лишь его режим экономии, лишь сокращение пенсий, однако не для того, чтобы снискать этим расположение вельмож, а для того, чтобы открыто заявить о необходимости королю иметь единственным советником Ришелье, человека молодого, энергичного и активного. С ним Лавьевиль не уживется, ибо обоих их роднит одно желание: править единолично.

Итак, нормализовать отношения правительства с государственными кредиторами, пересмотреть огульное сокращение пенсий, привлечь к власти Ришелье в качестве главного советника — вот основные цели памфлета.

В другом памфлете «Общественный глас, обращенный к королю» (La voix publique au roy, 1624) Фанкан критикует всю деятельность Лавьевиля, обвиняя его в предательствах и коварных изменах. Радикальным средством является учреждение специальной судебной комиссии и передача всей власти кардиналу Ришелье.[526]