Французский абсолютизм в первой трети XVII века

Как было видно из предыдущей главы, наибольшую остроту в момент отставки Лавьевиля в августе 1624 г. имели вопросы международных отношений: конфликт с Испанией и папой из-за Вальтелины и заключение англо-французского союза, чуть было не сорвавшегося из-за промахов Лавьевиля.

В течение последующих лет (с осени 1624 до лета 1626 г.) оба этих больных вопроса были улажены. Хотя вскоре стало ясно, что улучшение положения в Вальтелине было лишь временным (впрочем, такой же временный характер носили улучшения в данном районе на протяжении всей Тридцатилетней войны), а последующие события привели также и к разрыву союза с Англией, все же первые успехи Ришелье сыграли в этой обстановке положительную роль. Они дали правительству время для подготовки к более решительным действиям и, кроме того, укрепили положение Ришелье в качестве министра.

Эти успехи всегда вызывали и вызывают восторг у почитателей политического гения кардинала, расценивающих их как удивительное разрешение, казалось бы, неразрешимых противоречий: противодействовать Габсбургам при помощи протестантских государей и одновременно бороться с гугенотами (т. е. с собственными протестантами), не разрывая союзов с протестантскими государствами.[538]

Более здравые суждения высказаны в статье Питона.[539] К сожалению, события 1621–1624 гг. не подверглись в ней самостоятельному исследованию; они обрисованы по традиции и без привлечения новой документации. Поэтому автор не оценил должным образом внешнеполитические позиции Франции к началу правления Ришелье. Он убедительно показывает, насколько труден был дебют Ришелье и как ему пришлось считаться со сложившейся обстановкой, радикально изменить которую он был не в силах. Дипломатию Ришелье в те годы Питон считает неуверенной и колеблющейся в зависимости от требований момента. Причину этого он усматривает в том, что у Ришелье не могло быть в тот момент какого-то общего плана; свою программу действий, изложенную позже в «Политическом завещании», он сформулировал post factum. Этот взгляд нам представляется необоснованным. Знаменитая программа Ришелье — уничтожение политической мощи гугенотов и грандов, борьба с Габсбургами — не была им изобретена. К 1624 г. она представляла собой уже достаточно давнюю и вполне осознанную линию правительственной политики, направленную на укрепление абсолютизма.[540] Ришелье ее удачно сформулировал; но поскольку она существовала и до него, вопрос о том, когда именно была составлена эта формулировка, не имеет значения.

Вначале Ришелье был во многом связан в своих действиях. Его личное положение было непрочным; ему еще надлежало завоевать полное доверие короля, без чего он вообще не мог позволить себе никакого риска. Положение правительства также было не из легких. Несмотря на два мирных года (1623–1624 гг.) и введенный Лавьевилем режим экономии, денег не хватало. В октябре 1624 г. правительство объявило о судебном процессе над финансистами, что представляло собой уже привычную форму давления на них с целью вынудить больший или меньший штраф. На этот раз финансисты откупились 7 млн. ливров. Навряд ли, однако, эта сумма была взыскана целиком, так как уже в июле 1625 г. по королевскому постановлению от штрафа были освобождены все откупщики косвенных налогов.[541] Изъятие мотивировалось тем, что они оказывали и оказывают короне важные услуги. Это означало весьма обычное в практике французской монархии обстоятельство: правительству вновь понадобились займы у финансистов. Кроме того, оно по-прежнему создавало и продавало новые должности,[542] требовало больше денег от провинциальных штатов[543] и т. п. Иными словами, финансовая политика не претерпела в те годы никаких изменений; в отношении повышения налогов соблюдалась прежняя осторожность. Между тем для внушительных дипломатических акций требовались и достаточно внушительные военные действия или хотя бы — на худой конец — демонстрация готовности к ним. Ограниченность ресурсов вынуждала Ришелье рассчитывать главным образом на гибкость и ловкость своей дипломатий.