Французский абсолютизм в первой трети XVII века

Выше было сказано, что д'Эфиа стал сюринтендантом в результате «чистки» состава Королевского Совета, проведенной Ришелье после раскрытия заговора Шалэ. Новый сюринтендант Антуан Коэфье, маркиз д'Эфиа и пр. (Antoine Coeffier, marquis d'Effiat et de Chilly, baron de Macy etc., 1581–1632) был одним из (Самых доверенных людей кардинала и занимал этот пост вплоть до своей смерти в 1632 г. Биография его примечательна во многих отношениях. Дворянское звание семьи было недавнего происхождения. Дед и дядья занимали в основном крупные финансовые должности, но дед с материнской стороны был государственным секретарем, а отец уже имел придворную должность дворянина в штате герцога Анжуйского. Карьера будущего сюринтенданта началась в 1614 г., когда он стал сюринтендантом рудников Франции. В 1616 г. он приобрел крупную придворную должность (premier écuyer de la grande écurie), затем возглавил эскадрон легкой кавалерии и участвовал в кампании 1621 г. против гугенотов. В 1619 и в 1624 гг. выполнял важные дипломатические поручения, особенно при переговорах об англо-французском браке, в 1626 г. был назначен сюринтендантом, в 1629 г. — начальником артиллерии (т. е., подобно Сюлли и Шомберу, снова совместил эту должность с заведованием финансами), в 1630 г. — королевским наместником в армии, действовавшей в Италии. В 1631 г. он получил звание маршала Франции и в 1632 г. командовал армией в Эльзасе, где и умер.

Дипломат, крупный военный, сюринтендант, маркиз и барон д'Эфиа был одним из блестящих представителей нового дворянства, занявшего при Ришелье многие важные должности в правительственном аппарате и армии. Буржуазное происхождение семьи было в нем (всего лишь внуке крупного финансового чиновника) погребено под блеском благоприобретенных титулованных сеньерий и должностей первого ранга.[634] За время своего пребывания на посту сюринтенданта в 1626–1632 гг. д'Эфиа провел ряд реформ: сократил пенсии и расходы двора, увеличил суммы откупов, пытался хотя бы урезать некоторые финансовые привилегии в окраинных провинциях (pays d'états) и т. д.

Первые мероприятия д'Эфиа касались преимущественно увеличения сумм по откупам. Его прямыми предшественниками были (после отставки Лавьевиля в августе 1624 г.) два «генеральных директора финансов» Бошар де Шампиньи и Мишель де Марильяк; оба они не имели полномочий сюринтенданта в полном объеме, и главная их задача заключалась в том, чтобы получить с финансистов отступное, в чем они преуспели лишь частично. Марильяк совсем ушел из финансового ведомства, так как одновременно с назначением д'Эфиа (который стал именно сюринтендантом) получил должность хранителя печатей.[635] Мероприятия по реформе финансов начались лишь при д'Эфиа.

Вступив в должность, он обнаружил, что на армию (в Вальтелине, в Лангедоке и Гиэни, в фортах у Ларошели и т. д.) были произведены огромные экстраординарные расходы, покрывавшиеся преимущественно займами у финансистов, причем в некоторых случаях из расчета 30 %.[636] Финансовая отчетность была при этом до крайности запутана, и большинство откупщиков и казначеев не представили отчетов. Д'Эфиа начал с проверки счетов и обнаружил огромные недостачи за последние 5 лет (т. е. за 1621–1625 гг.). В первой своей записке (краткой) он указал общую сумму выявленных им недостач, во второй — перечислил подотчетных лиц поименно с обозначением сумм. В итоге проверки он смог взыскать с казначеев более 1.5 млн ливров, а повышение сумм на некоторые откупа дало пять с лишним миллионов, причем этот способ не был исчерпан, и д'Эфиа намеревался получить еще 2 млн.

Однако этого было недостаточно для покрытия всех долгов и текущих расходов. Д'Эфиа сумел заключить новые займы в общей сложности на 9 млн ливров уже только из 10 % и оплатил самые неотложные расходы (около 14 млн ливров). Таким образом, часть долгов была покрыта при помощи новых займов, заключенных на более благоприятных для правительства условиях. Это означало, что в тех условиях не было иных источников для покрытия расходов. Поэтому в своих записках д'Эфиа особенно настаивал перед Ришелье на том, что необходимо урегулировать систему государственного кредита, поддержать перед королем начатые им мероприятия и укрепить кредит в том отношении, чтобы кредиторы были уверены в надежности предоставленных ими займов. Для этого при изложении проекта реформы (очевидно, подразумевался проект выкупа домена, представленный нотаблям) необходимо было дать публичное и твердое заверение, что, как мы увидим, и было сделано.