Французский абсолютизм в первой трети XVII века

Основной ход рассуждения Хобсбома таков: 1) констатация наличия кризиса, 2) исследование причин его возникновения, 3) обзор последствий кризиса, общих и частных, в том числе и тех, которые, несмотря на изживание кризиса, продолжали замедлять наступление промышленного переворота. Между вторым и третьим пунктами пропущен один, включающий не менее важную (если не самую важную) проблему, а именно — характеристику хода кризиса и причин, вызвавших перелом к подъему. Этот пропуск, неоправданный ни логически, ни исторически, разрывает причинную связь явлений, заменяя ее простой хронологической последовательностью: post hoc, ergo propter hoc. Если для объяснения причин появления кризиса приведен ряд фактов, то для понимания причин, по которым кризис начал изживаться (чтобы смениться в 1720-х годах подъемом, подготовившим промышленный переворот второй половины XVIII в.), не дано ни фактического материала, ни постановки этой проблемы. Поэтому причинная связь кризиса с последующими явлениями остается недоказанной, равно как и причины, в силу которых кризис мог ускорить расширение рассеянной мануфактуры, капиталистическое накопление, рост сельскохозяйственной продукции и т. п.

Оставив пока все эти вопросы открытыми, перейдем к рассмотрению последствий кризиса.

Итоги кризиса для развития агротехники на Западе Хобсбом считает ничтожными. Навряд ли к 1700 г. расширилась — по сравнению с 1600 г. — общая площадь под сельскохозяйственными культурами, хотя и появились маис, картофель, табак, хлопок. Возможно, что снабжение продовольствием наиболее крупных центров происходило как за счет более интенсивного использования наиболее плодородных областей, так и в ущерб ресурсам других городов. Поскольку нет бесспорных доказательств роста производительности в сельском хозяйстве, приходится предполагать, что имел место переход к более продуктивным культурам и усиленное извлечение продукции из крестьянского хозяйства. Во всяком случае несомненно, что пищевой рацион крестьян ухудшился (в том числе и в Англии) и что пшеницу крестьяне выращивали не для себя, а для продажи.

В Центральной и Восточной Европе XVII век был периодом окончательной победы крепостнического хозяйства, точнее — победы крупного землевладения магнатов над землевладением низших слоев дворянства. Было ли это следствием повышения спроса на хлеб на внешнем или внутреннем рынке, в данном случае роли не играет,[66] но итог ясен — усилилась экономическая и политическая сила магнатов, т. е. наиболее последовательных крепостников, с которыми не могло тягаться (кроме как в Швеции) даже абсолютистское государство. В Пруссии и России власть монарха была оплачена его отказом от противодействия полновластию магнатов в их поместьях.

Победа крепостнического хозяйства не привела к повышению продуктивности сельского хозяйства, но создала временную возможность сбыта на рынке значительной массы сельскохозяйственных продуктов, поскольку крепостничество принудило крестьян оставаться в барском поместье и сеять злаки, которые шли на экспорт, а не на собственное потребление. При крайне низком уровне крепостнического земледелия только укрупнение землевладения могло увеличить доходность земли, а в приморских районах — стимулировать помещиков к экспорту хлеба.

Но это не могло коренным образом разрешить проблему развития хозяйства ввиду непродуктивности крепостного принудительного труда, транспортных затруднений и т. д. Уже к середине XVIII в. обозначился кризис крепостной экономики. Однако, замечает Хобсбом, важно отметить, что переход (transfer) к крепостнической экономике совпал с кризисом XVII в. и, возможно, вступил в свою решающую стадию после Тридцатилетней войны, т. е. около 1660-х годов. Кризис ускорил этот переход благодаря тому, что ослабил крестьян (в итоге таких побочных явлений, как война, голод, рост налогов) и усилил их эксплуататоров. Больше того, и на Западе, и на Востоке кризис дал возможность помещикам и государству (на Западе также и горожанам) выйти из затруднений за счет крестьянства.

Итак, мы вправе заключить, если следовать концепции Хобсбома, что как на Западе, так и на Востоке Европы кризис не оказал воздействия на агротехнику. Что касается структуры аграрных отношений, то на Западе она осталась неизменной, на Востоке же кризис ускорил переход к крепостничеству.