Французский абсолютизм в первой трети XVII века

Аргументация Эллиота очень интересна. Он убедительно показывает, что концепция Тревор-Ропера неприменима также и для Пиренейского полуострова. Вслед за Фрондой из состава перечисленных революций XVII в., рассматриваемых как протест общества против стоимости бюрократического аппарата, выбыли также португальская и каталонская.[154] Характер их оказался иным. Доводы Эллиота в этом плане не вызывают возражений, равно как и его сравнение политики Оливареса с действиями Ришелье. Хотя генеральная линия налоговой политики Ришелье изучена еще далеко недостаточно, все же представляется несомненным, что он пытался — не всегда успешно — унифицировать налоговую систему и обложить привилегированные провинции (как правило, окраинные и присоединенные сравнительно недавно, не ранее XV в.) пропорционально размерам и их роли в национальном государстве. Многие восстания были вызваны именно этими мерами. Но проводя сравнение Испании с Францией и делая столь решительный акцент на требования войны (с чем также надо согласиться), Эллиот обходит молчанием одно очень важное обстоятельство. Португалия и Каталония занимали в системе испанской монархии особое место, и их нельзя в этом отношении сравнивать с французскими окраинными провинциями. Португалия имела за собой века независимого государственного существования, базировавшегося на солидных территориальных, этнических, языковых и других устоях. Ее включение в состав испанской монархии в 1581 г. не имело под собой прочных оснований, поэтому оно и было ликвидировано; в 1640 г. Португалия вновь обрела государственный суверенитет, непоколебленный и в наши дни. Восстание в Каталонии носило ярко выраженный сепаратистский характер, обусловленный предшествующей историей этой крупной области и сохранившийся частично до наших дней (достаточно вспомнить сепаратистские тенденции Каталонии в 1930-х годах). По своему социальному составу и движущим силам оно было очень сложным и не поддается столь упрощенному объяснению, которое дает Эллиот. Победа правительства была обусловлена многими моментами, главный из которых заключался, по нашему мнению, в том, что в системе национального государства уже в XVII в. (и, разумеется, еще менее в XX в.) не существовало достаточных условий для государственной автономии областей, имевших в прошлом лишь областную автономию.[155] Протекторат Франции над Каталонией мог быть лишь призрачным (на что и рассчитывали сепаратистско настроенные города и дворяне), но именно поэтому он не представлял для французского правительства существенного и длительного интереса, и оно использовало каталонское восстание лишь в той мере, в какой это ему было нужно и выгодно во время войны. Таким образом, восстания в Португалии и в Каталонии представляют собой в своей основе разные явления, вытекающие из особенностей процесса складывания и развития национальных государств Пиренейского полуострова. В этом плане успех восстания в Португалии столь же закономерен, как и поражение восстания в Каталонии.

Применительно к Англии концепция Тревор-Ропера подверглась критике со стороны профессора Оксфордского университета Стона.[156] Он считает, что главная беда английского правительства заключалась не в том, что аппарат был велик; наоборот, он был слишком мал. Постоянная армия отсутствовала, в графствах не было оплачиваемых чиновников, а немногочисленный центральный аппарат оплачивался плохо. Расточительность двора имела ту особенность, что большинство даров, пенсий, монополий и т. д. попадало лишь немногочисленным пэрам. Общая сумма налогов была значительно меньше, чем во Франции и Испании; например, в 1628 г. одна Нормандия платила столько же, сколько вся Англия. После смерти Бекингэма расточительность двора была сильно ограничена, так что если именно она была причиной негодования страны, то революция должна была бы разразиться уже в 1620-х, а не в 1640-х годах. Рост недовольства в среде джентри был вызван, по мнению Стона, тем, что правительство стало энергично донимать их штрафами за огораживания и требовать с них более высокую, чем раньше, плату на содержание менее расточительного аппарата. Крушение правительства объясняется его моральной изоляцией, экономической вредностью, финансовой обременительностью. У него не было ресурсов для успешной борьбы. Административная структура английского двора была слаба, поэтому он и погиб.

Хотя и ограниченная по своему характеру, аргументация Стона опирается все же на такие бесспорные факты, что в своем ответе Тревор-Ропер был вынужден признать ее правильность.[157] Но надо отметить, что, перенося центр тяжести главным образом на джентри, Стон вообще не касается основных причин английской революции.