Французский абсолютизм в первой трети XVII века

Хекстер считает, что война, внешняя и гражданская, стоила во всех странах гораздо дороже, чем двор и бюрократия. Чтобы доказать обратное, Тревор-Ропер должен был бы привести отсутствующие в его статье данные. Хекстер не согласен и с тем, что Реформация и религиозные войны XVI в. были не столь существенны, как революции XVII в. Тревор-Ропер аргументирует свой тезис тем, что в XVI в. эти войны не принесли глубоких социальных перемен, но за этим тезисом кроется мнение, что глубокий смысл вообще присущ только социальным движениям. Оба эти положения сомнительны. Нельзя в XX в., в эпоху атомной физики, считать значительными лишь социальные революции и скидывать со счетов Реформацию, разрушившую прежнее единство западного христианского мира. Реформация уничтожила монахов, а секуляризация имела значительные социальные последствия. Гражданские войны во Франции способствовали упадку дворянства. По мнению Хекстера, в ходе своих рассуждений Тревор-Ропер незаметно для себя изменяет намеченной им перспективе: начав с утверждения о наличии кризиса как причины революций, он кончает оценкой последних лишь с точки зрения их влияния на кризис.[164]

Замечания Хекстера во многом справедливы,[165] и его ирония по поводу традиций английской историографии приобретает особенное звучание, если учесть, что он в сущности отрицательно оценивает попытку Тревор-Ропера заняться всеевропейской историей. Вместе с тем его позитивные взгляды (исключая резонные соображения о роли войны) более чем скромны, и, кроме некоторых частных тем (семья, наука, приспособляемость общества), он не вносит в дискуссию ничего нового.

С наиболее широкой постановкой проблемы мы встречаемся в выступлении профессора Лондонского университета Космана,[166] хотя он и облекает ее в форму не общей критики, а отдельных вопросов. Однако характер и сумма их таковы, что они основательно подтачивают критикуемую теорию. Вот эти вопросы.

Неясна дата начала кризиса. Сперва Тревор-Ропер утверждает, что «климат Ренессанса» длился до середины XVII в. Затем оказывается, что уже в 1620 г. наступает депрессия, столь же важная, как в 1929 г. (Косман отмечает сомнительность, этой аналогии), и Европа вступает в период барокко.

Вначале доказывается существование всеобщего кризиса, затем оказывается, что его не было, ибо в той мере, в какой он был порожден злоупотреблениями, в Голландии он был преодолен еще в XVI в., в Испании не было даже попыток преодолеть его, а во Франции эти попытки принесли плоды. В конечном счете оказывается, что от кризиса пострадала одна-единственная страна — Англия.

Зачем перечислять революции и восстания, если считать, что в Нидерландах и во Франции они не имели существенного значения? Фронду Тревор-Ропер считает «относительно малой революцией», но более глубокой, чем религиозные войны XVI в., хотя те длились в 6 раз дольше.

Непонятны такие термины, как «двор», «страна» и т. п. Что разумеет Тревор-Ропер под оппозицией «двору»? Если под «двором» он понимает весь аппарат, как быть с французским парламентом, т. е. бюрократией, выступавшей против «двора»? Значит Фронда есть конфликт между парламентом (частью «двора») и правительством (тоже частью «двора»)? На деле Фронда — очень сложное явление и лишь между прочим — конфликт «двора» с частью бюрократии (а не «двора» и бюрократии со страной).

Вполне резонно Косман сомневается в том, что во Франции «двор» был реформирован. Есть все основания полагать, что экономическое, социальное и политическое положение во Франции в 1640-х годах было гораздо хуже, чем в Англии.

Нельзя объяснять относительно гармоничное развитие Голландии в XVII в. только лишь отсутствием в ней «двора»! Чем объяснить тогда позиции французского правительства в 1649 г. и голландского в 1650 г. по отношению к олигархии собственников должностей? Последние считали, что с наступлением мира должно прекратиться то усиление центральной власти, которого потребовала война. Конфликт кончился временным поражением правительств, которые, однако, вскоре взяли верх. Следовательно, ни в Голландии, ни во Франции события середины XVII в. не означали какого-то перелома. Это был конфликт не между «двором» и «страной», а между правящими группами; во Франции он развязал гражданскую войну, вызванную совершенно другими причинами.