Гадюка на бархате (СИ)

— Она не принесёт в качестве приданого ни золота, ни войска. А я очень надеюсь, что твой брак поможет заключить более прочный союз с одной из влиятельных семей Севера. С Эррейнами, например. У Франчески Эррейн есть уже почти взрослая дочь и две незамужние племянницы.

— Мне не нужна в жёны дочь болотной жабы! Я люблю Карен! — выкрикнул Стефан, в ярости сжимая кулаки.

Но Альбрехт лишь спокойно ответил:

— Не дерзи мне. Я — глава семьи, так что хочешь не хочешь, ты обязан мне подчиняться. А если услышу ещё твои рассуждения об Эррейнах в подобном тоне, то клянусь милостью Создателя, ты будешь наказан. Я могу не любить Франческу, могу не доверять ей до конца. Вот только род её покойного мужа древнее нашего, да что там — даже императорского — на целые столетия. Хотя бы поэтому она достойна уважения.

— Я не маленький и могу говорить что захочу!

— Тогда, во имя Троих, и не веди себя как неразумное дитя!.. Война уже началась, Стефан, сейчас не время потакать своим желаниям. Помни о долге перед семьёй, Севером и империей!

— Я и не забывал, — сдавленно отозвался Стефан. Лишь в глазах его всё ещё мелькала тень затаённой обиды. — И долг свой я исполню, чего бы мне это ни стоило.

— Вот и прекрасно, — Альбрехт готов был во весь голос славить Создателя и Двоих за то, что его младший брат оказался не таким безрассудным, как можно было ожидать. Хотя до отъезда всё равно стоило присматривать за Стефаном повнимательнее… — Я только надеюсь, что ты не успел во время лесных прогулок заделать ей ребёнка, потому что бастарды нашему роду совсем ни к чему.

— Как ты мог такое подумать?! — алые пятна за мгновение расцвели на щеках Стефана, и в голосе его звучало поровну гнева и смущения. — Чтобы я, до свадьбы…

— О, честь и хвала строгому северному воспитанию, — Альбрехт не смог удержаться от короткого смешка — его самого война сделала куда более циничным по отношению к женщинам, но Стефану ещё только предстояло обрести этот опыт. — И, кстати, я рассчитываю, что ты избавишь меня от общения со своей… Карен и лично сообщишь ей, что свадьбы не будет. У меня нет никакого желания лишний раз общаться с нашими гостеприимными хозяевами на тему их любимых отпрысков. Мне и так пришлось в знак расположения сделать своим оруженосцем этого долговязого недотёпу, Эриха Фалькенберга, чтоб его черти взяли…

— Я охотно это сделаю, брат, — откликнулся Стефан. Уже уходя, он вдруг обернулся к Альбрехту и быстро сказал: — А в том, что касается бастардов, ты бы лучше беспокоился не обо мне, а о Бернхарде. Если и остались в Сосновом Утёсе служанки, чьи подолы он не успел задрать, то отнюдь не из-за того, что сам Берни мало усердствовал в этом деле.

Прозвучало это так едко и неожиданно — особенно из уст зелёного юнца — что Альбрехт не сумел найтись с ответом, прежде чем тяжёлая дубовая дверь захлопнулась за его младшим братом.

…В своём потайном закутке Карен пыталась не зареветь в голос, скорчившись так, словно её грудь раздирала дикая боль. Все мечты, такие близкие к воплощению ещё утром сегодняшнего дня, безнадёжно рассыпались в прах, и как она сможет это пережить, Карен совершенно не представляла.

***

Следующие дни показались Карен наполненными муками самой Бездны. Юная госпожа Фалькенберг старалась увиливать от бесед с матерью, которая уже начинала подозрительно коситься на дочку — времени до отъезда гостей из замка оставалось всё меньше, а о помолвке никто по-прежнему не заводил речи.

Ещё с большим усердием Карен избегала встреч со Стефаном, особенно наедине, хотя тот постоянно пытался с ней поговорить. Однако, ей удавалось ускользать от несостоявшегося жениха в самый последний момент, исчезая в очередном боковом коридоре или внутристенном переходе, как только она видела Стефана.

Но утром того дня, когда императрица Гретхен и её окружение должны были начать своё путешествие в Сосновый Утёс, Карен, погружённая в мрачные мысли, не сразу заметила своего упорного преследователя. Когда же она увидела его, было уже поздно — никаких ниш или лазов, куда можно было бы незаметно юркнуть, поблизости не наблюдалось, а Стефан оказался настроен решительно.

— Карен! — воскликнул он, преграждая беглянке путь к узкой лестнице, ведущей на первый этаж. — Все эти дни я ищу случая поговорить с тобой, но ты…

— Нам не о чем с вами беседовать, господин Кертиц, — она старалась, чтобы голос звучал холодно и отстранённо, но губы невольно кривились, а глаза пекло от подступающих слёз. — Прошу, пропустите, мне надо… Надо идти, я тороплюсь…

— Нет, уж теперь я тебя так просто не отпущу! — Стефан схватил Карен под руку, увлекая за собой.

Он дёрнул одну из дверей, выходивших в коридор — та не поддалась. Попытался распахнуть следующую, и тут ему повезло больше — маленькая, бедно убранная комнатка с узкой кроватью и сундуком возле неё оказалась не заперта. Стефан втолкнул — не то что бы грубо, но уверенно — Карен в помещение и шагнул следом, захлопнув дверь за собой.