Гадюка на бархате (СИ)

— Правда твоя — в семейных делах я не сильно сведущ, — ответная фраза прозвучала спокойно, но в глазах эдетанского бастарда на миг полыхнул пламень Бездны. — У меня в них мало опыта.

— Я совсем не то имела в виду!.. — Лавиния всплеснула руками — без обычной завораживающей грации, просто и даже неловко. Её губы снова начали подрагивать. — В одном матушка права — я всем приношу только зло!..

Тяжело вздохнув, Рихо покачал головой. А потом быстрым движением сгрёб возлюбленную в охапку, прижимая её лицо к своей груди. Лавиния не пыталась отстраниться, только крепко вцепилась пальцами в его плечо.

То жгучее желание, которое охватывало Рихо при каждом взгляде на дочь дома Фиеннов, никуда не делось, но до поры отступило на задний план. Сейчас он утешал Лавинию точно так же, как страдающего ребёнка или друга.

Так они застыли на пару минут. Он — спрятав её в объятьях, она — сжавшись в комочек и словно бы укрывшись от всего остального мира. Но, отстранившись друг от друга, снова выглядели спокойными и собранными.

Когда они вернулись в кабинет, Габриэль стоял у камина и вертел в руках что-то поблескивающее золотом.

— Ну что, Рихо, она тебя не съела? — нарочито растягивая слова, поинтересовался он.

— Оставила на завтрак, — откликнулся Рихо.

Лавиния же с удивительным для неё терпением снесла такое обсуждение своей особы. А потом подошла к брату и тихо произнесла:

— Прости. Я не хотела, но…

— Я понимаю, — Габриэль коротко коснулся её руки и продолжил, уже громче и уверенней: — Поэтому лучше закончим спор. Тем более, что нам и без того есть о чём поговорить. Ты помнишь его?.. — на протянутой к сестре ладони Габриэля лежал широкий золотой браслет.

— Это ведь… принадлежало Шайле? — Лавиния очень старалась, чтобы в её голосе не звучала жалость — она знала, что брат такого терпеть не может.

— Да. А теперь я хотел бы отдать браслет тебе.

— Но почему? — Лавиния знала, что украшение Габриэль бережёт куда больше чем собственные — весьма почётные — награды за службу в рядах Гончих. И теперь не могла не изумиться его порыву.

— О, это довольно долгая история, так что — присядь, — Габриэль указал на одно из кресел. — И, Рихо, думаю, рассказывать лучше тебе — я-то не видел всего своими глазами.

Рихо бросил на друга сердитый взгляд, но спорить не стал и без долгих предисловий изложил Лавинии историю, связанную с Шайлой и браслетом. Разве что не стал говорить о магии крови — просто коротко сообщил, что его исцелила чародейка.

Лавиния, не перебивая, выслушала рассказ — так и сидела, замерев, на краешке большого кресла. А когда Рихо замолчал, осушила в пару глотков бокал с вином. И тут же принялась подливать себе из кувшина ещё, стараясь не пролить мимо — руки мелко тряслись.

— Ты ведь чуть не сдох из-за этого рыжего Вельфа, Рихо, — выдохнула Лавиния, вновь отпив немного вина. — А если б там не было чародейки?..

— Значит, мне бы не повезло, — пожал плечами Рихо.

— Надеюсь, мидландский император хотя бы наградит тебя орденом. Или лучше — титулом.

— Вот на это, сестричка, вряд ли стоит рассчитывать, — усмехнулся Габриэль. — Его величество Карл… сдержан в проявлениях благосклонности. Но со стороны Церкви повышение по службе и ещё одна ониксовая звезда Рихо обеспечены.

— Неблагодарность — отвратительное качество для монарха, — презрительно прищурилась Лавиния. — Но ладно, оставим в покое мидландцев, — она взяла в руки браслет, задумчиво разглядывая изображённых на нём крылатых существ. — Какие занятные твари… Твари… Бестии!.. — Лавиния радостно хлопнула в ладоши, роняя украшение себе на колени. — Габриэль, ты когда-нибудь слышал о Престоле Бестий?..

— Нет, кажется, не припомню такого.

Рихо не удивился, что у него Лавиния спрашивать не стала. Во всяческих древностях и сестра, и брат разбирались куда лучше, унаследовав любовь к подобным вещам от отца.

— А я читала в одной рукописи, когда изучала язык островитян. Там говорилось, что это древний трон гиллийских князей. И даже рисунок с ним был… Так вот, украшавшие трон скульптуры тех самых бестий удивительно похожи на узор этого браслета.

— Уж не княжескую ли регалию умыкнул предок Шайлы, бежавший с островов?.. — вопрос невольно сорвался с языка у Рихо. И тут же на него устремились взгляды сестры и брата — сверкающий любопытством и настороженно-колючий.

— Мы не знаем, что тогда произошло, — возразил Габриэль. — Поэтому и обвинять кого-то не можем. Но, Лавиния, тебе стоит быть поосторожней с этой вещицей. И не показывать её никому без нужды.

— Насчёт этого не беспокойся, братик, — Лавиния лениво улыбнулась, и всякий, кто увидел бы её улыбку, мог бы с уверенностью сказать, что своё прозвание — в честь грозной хищницы — сестра Габриэля получила не зря. — Меня не стоит учить интригам.

— Главное, не заиграйся. Гиллийцы — колдуны и язычники. Я далёк от мыслей о том, что они поклоняются демонам и едят человеческое мясо, как считают некоторые учёные мужи, но шутить с ними всё равно не стоит.

— Не заиграюсь, Габриэль. И вернусь с островов с тем, за чем туда отправляюсь.