Гадюка на бархате (СИ)

…Размышляя о беседе с чародейкой, Габриэль и сам не заметил, как провалился в тяжёлый сон. А проснулся, инстинктивно выхватив кинжал из ножен у пояса — почудилось, будто из темноты за окном на него смотрят чьи-то глаза.

Спальня находилась на втором этаже, но Габриэль отлично знал, что для человека подготовленного это особого препятствия не представляет. А для какой-нибудь нечисти, которая всё ещё хоть редко, но встречалась в имперских землях — и подавно.

С клинком наготове, который всё ещё ощущался в руке куда привычней, чем молитвенник, Габриэль подошёл к окну. Тишина стояла полнейшая, но это ничуть не успокаивало. Рывком отворив оконную створку, он мгновенно отшатнулся в сторону, держа оружие наготове. Повеяло холодом и сыростью.

Но больше ничего не произошло. На улице царила вся та же сонная безмятежность.

«Ты становишься конченым параноиком, Глациес. И ещё — развалиной, — невесело усмехнулся про себя Габриэль, подумав, что раньше точно не провалился в забытьё вот так безвольно. — А ведь надеялся, что всё это произойдёт хотя бы лет на тридцать попозже… Ладно, хватит себя жалеть — это смешно и глупо. Хорошо, что Рихо меня сейчас не видит».

До рассвета оставалось немного, небо за островерхими кровлями домов уже начинало светлеть. Габриэль захлопнул окно и вернул кинжал в ножны. Стоило поторопить сестру с отъездом, хотя и отчаянно не хотелось этого делать.

***

Лавиния лежала среди смятых простыней, согнув острые колени. Меж её маленьких белых грудей с розовыми сосками поблёскивала усыпанная жемчугом золотая звезда Троих, а светлые волосы в беспорядке рассыпались по подушке.

— Я бы хотела, чтоб ночь длилась вечно, — хрипловато и рассеянно произнесла Лавиния, вслепую нашарив рукой ладонь Рихо. — Чтобы нам никогда не пришлось расставаться. И больше бы я не стала просить у Создателя ничего…

— Когда-то, — Рихо приподнялся на локте, придвигаясь поближе к возлюбленной, — я хотел сбежать вместе с тобой. Раз уж на континенте нам нельзя быть вместе, я бы увёз тебя в султанат.

— В султанат? — Лавиния перевернулась на бок, и на её лице отразилось насмешливое удивление. — Ты серьёзно?

— Почему бы и нет, — Рихо притянул Лавинию к себе, и она прижалась к его плечу. — Знаешь, как султан ценит «убийц магов»?.. Он обещал перебежчикам из рядов Гончих земли и титулы. А уж у меня, как у офицера, и вовсе был бы шанс занять место рядом с троном. Так что нам бы не пришлось вести жизнь голодных беглецов. Ты жила бы во дворце не хуже фиорского…

— И ты через неделю возненавидел бы меня за всё то, чего лишился, сбежав в султанат и предав свою веру. Нет, Рихо, я никогда бы не заставила тебя платить такую цену.

— И, наверное, ты всё-таки права, — Рихо невольно подумал, что он сам никогда бы не смог с таким терпением переносить то, что выпало на её долю. Ждать и покоряться день за днём…

При мысли о покорности он вспомнил Эулалию и вздрогнул всем телом. Лавиния явно почувствовала это, но ничего не сказала, лишь теснее прильнула к возлюбленному.

— А потом, — добавила она, — откуда тебе знать, что султан не захотел бы забрать в свой гарем женщину древней крови?.. И что бы ты делал — безропотно отдал бы меня ему или стал бы сражаться со всей султанской армией?..

— Уж точно не отдал бы, — Рихо мягко коснулся губами её лба. — Но я всегда думал, что это только легенда — будто бы ваш род происходит от соланнской знати.

— Нет, Рихо, это не легенда, а истина. Наши предки действительно когда-то стояли у трона Царства Двух Океанов. И у нас в сокровищнице даже сохранилась пара свитков на языке Соланны. Жаль только, никто не сможет их прочесть, древнее наречие давно забыто. Но отец сказал мне, что возможно именно из-за нашего происхождения гиллийцы предложили нам союз. Ведь кое-кто считает, что они и сами — потомки соланнцев, бежавших на острова от магических войн, которые погубили Царство…

Рихо вспомнил Ханийскую пустыню с её злобными песчаными вихрями и раскалённым воздухом. Огромные башни из светлого камня — с множеством окон, полуразрушенные, но всё ещё почти подпирающие небо и явно выстроенные не без помощи колдовства. Габриэля, чьи голубые глаза яростно сверкали из-под прикрывавшего лицо пёстрого платка. И дряхлого старика из племени местных кочевников, который рухнул на землю, целуя его ноги и бормоча что-то о возвращении древней крови.

Тогда и Рихо, и Габриэль были слишком заняты вывозом из языческих земель порученной их заботам реликвии, чтобы задумываться о словах кочевника, но теперь его речи начинали казаться не такими уж и безумными.

— Интересно, — прервала размышления Рихо Лавиния, — а были ли уже среди воинов Церкви те, кто сбежал к бахмийцам?..

— Были, — прозвучало слишком оборвано и резко, но всего остального он Лавинии точно не скажет.