Гадюка на бархате (СИ)

— Я думаю о том, — после затянувшейся паузы произнёс Адриан, — как хорошо, что убийцы, нанятые моими придурковатыми родственничками, всё же не смогли меня прикончить.

— Это, безусловно, милость Создателя и Двоих. — Тиберий со вполне искренним чувством осенил себя знаком звезды, но на лице его было написано недоумение. — Вот только, отец, к чему…

— К тому, что мне рано оставлять этот мир — стоит задержаться хотя бы до тех пор, пока мой… законный наследник не научится проводить хоть сколько-нибудь продуманную политику. А не ввязываться в авантюры, которые могут привести только к краху!.. Даже если мидландцам придётся теперь воевать ещё и на Севере, их армия всё равно остаётся сильнейшей на континенте. И не забудь прибавить сюда Лутецию — она не оставит без внимания наше вмешательство в дела полуострова, который до сих пор считает своим. В этот кипящий котёл ты хочешь отправить своих людей?! Втянуть Эллиану в войну, которая очень скоро может перекинуться на наши собственные земли?!..

— Но, отец, такой шанс, как теперь, может не выпасть нам и через сотню лет!

— А может тебе просто надоело сидеть в Фиорре, обходя по третьему кругу местные бордели и нарываясь на драки? Захотелось новой войны, где бы ты мог блеснуть своими талантами? — прищуренные глаза Адриана смотрели скорее изучающее, чем зло, но Тиберию сразу сделалось не по себе. — Но уж поверь мне, пока ты не поймёшь, когда нужно действовать, а когда — выжидать, я и не подумаю передать тебе власть!

— Поступайте, как знаете. — Тиберий понял, что — уже в который раз — надежды удивить отца удачной и смелой идеей, не оправдались. Это всегда лучше удавалось среднему из сыновей Адриана. — Можете и вовсе изменить своё решение и отдать Фиорру Эмилю, когда он станет чуть постарше. Мне хватит моих собственных земель. И возможности вести армию Лиги в бой… когда вам это всё же понадобится. В конце концов, я всегда знал, что вы хотели видеть на моём месте Габриэля.

Лицо Адриана осталось почти бесстрастным, но в глазах на мгновение мелькнула какая-то тень — не то удивления, не то затаённой боли.

— Можешь радоваться — Габриэль тебе точно больше не соперник, — голос властителя Фиорры прозвучал глухо, без обычных силы и напора. — А Эмиль ещё слишком мал, чтобы говорить о чём-то подобном.

— Радоваться?! Проклятье, Габриэль может быть каким угодно спесивым идиотом, но он мой брат!.. Вот только, отец, вы разрешили Лавинии возглавить делегацию, отправленную на Хрустальные острова, да ещё и Ксантоса с ней отпустили… А меня держите на коротком поводке! Вы и вправду считаете это разумным? Хорошо же, наверное, примут гиллийцы посольство, состоящее из женщины и ублюдка!

— Попридержи язык — Ксантос тоже мой сын, а не только твоя любимая игрушка!.. И если бы ты потрудился хоть что-то выяснить о гиллийцах, то узнал бы, что они вообще не делят детей на законных и незаконных. А Лавиния куда более сведуща в дипломатии, чем ты сам.

— Очень мне нужно изучать обычаи варваров, — фыркнул Тиберий. — Что же касается сестрички, то я отлично знаю, что она может и дракона заставить лизать себе руки. Но, чёрт возьми, это не значит, что я за неё не переживаю!

— Как и я, Тиберий, как и я. Я всё же рассчитывал, что она отправится на острова вместе с мужем. Но жизнь постоянно заставляет нас менять планы… Кстати, о планах. Сегодня я обедаю с фиорским епископом, так что если у тебя всё, то…

— Конечно, отец. — Тиберий быстро встал со своего кресла. — Не буду больше отнимать ваше время.

***

Епископа Адриан принимал в малой столовой на втором этаже своего особняка. Высокий потолок оформленной в бело-золотых тонах комнаты украшала фреска, изображавшая Фиорру в виде светловолосой пышнотелой молодой женщины, выходившей на скалистый берег из морских вод, а большие окна обрамляли золотисто-бежевые портьеры.

Обед был подан на серебре и привезённом с далёкого востока нуашийском фарфоре — тонком, словно лепестки лотоса, а разнообразие блюд вполне бы удовлетворило и самый прихотливый вкус. Адриану не хватало разве что музыкантов или пары-другой зеннавийских танцовщиц, которые могли бы усладить его слух и зрение во время еды, но властитель Фиорры понимал, что его сотрапезник вряд ли одобрил бы подобные развлечения.

Возраст Клода Лавелло — далеко не последнего лица в церковной иерархии Эллианы — приближался к пятидесяти годам. Время обошлось с ним милостиво, хоть и не в той степени, как с его нынешним собеседником — про Адриана сплетники любили украдкой рассказывать, будто он продал душу Князю Бездны в обмен на неиссякаемую молодость и жизненную силу.

Лавелло же представлял собой среднего роста мужчину с широким благообразным лицом и тёмными, не тронутыми сединой, но уже начавшими редеть волосами. Фигура епископа — скорее полноватая, чем худощавая, весьма представительно смотрелась в церковном облачении, а его манера держаться отличалась надменностью.

Адриан относился к Лавелло с презрением, но, к великой досаде, вынужден был терпеть этого ловкого церковника в своём городе и даже — как сейчас — принимать в собственном доме.