Гадюка на бархате (СИ)

— Ты стала совсем взрослой, Карен, — сказала дочери Фрида, приглаживая её волосы. Сегодня голос матери звучал непривычно мягко, и сердце Карен стучало чаще — она предвкушала нечто необычное и должное случиться совсем скоро. Предчувствие её не обмануло.

— Пора тебе — и нам всем — подумать о твоём замужестве, моя дорогая, — продолжила Фрида, отмечая, как после этих слов на щеках Карен вспыхнул румянец, а её губы украсились улыбкой.

— Да, матушка, — потупив глаза, Карен тщетно стремилась скрыть смущение. Этого разговора она ждала. Ждала, порой с трудом скрывая нетерпение — сдержанность никогда не была её сильным качеством. В душе Карен пылало пламя не менее яркое и буйное, чем-то, что расцветило её косы, и до идеала благородной дамы — покорной и скромной — ей было очень далеко.

Замужество давно уже казалось Карен едва ли не лучшим, что могло — и должно было — произойти с ней. Она так хотела, чтобы поскорее настал момент, когда она сумеет покинуть стены родительского замка и стать хозяйкой собственного дома. И вот теперь он был близок как никогда.

— Свадьба — важнейшее событие в жизни женщины, которое определяет её судьбу, — говорила меж тем Фрида. — И твоя, я надеюсь, сложится счастливо. Скажи, милая, что ты думаешь о Стефане Кертице?

— Он… — Карен замешкалась, думая, что бы лучше ответить матушке.

На самом деле, Карен наблюдала за Стефаном с того дня, как родственники принца-консорта прибыли в Соколиное Гнездо. Его старшие братья немного пугали Карен — уж больно властными и грозными они выглядели. Стефан же казался Карен истинным воплощением всех мыслимых мужских доблестей — он умел и вести светскую беседу, и прекрасно держаться в седле, и сражаться на мечах. Вот только на саму Карен Стефан бросил лишь пару равнодушных взглядов, когда был представлен хозяевам замка, а после — предпочитал проводить свободное время в учебных поединках с её братом.

— Стефан достойный и… благородный молодой человек, — наконец-то нашлась с ответом Карен.

— И он, несомненно, пришёлся тебе по нраву — иначе бы ты не стала так смущаться, — слегка поддразнила дочку Фрида. — А теперь послушай меня внимательно, Карен. Нет ничего особенного для девушки, чтобы выйти за человека, который гораздо старше её, но… такие браки далеко не всегда бывают счастливыми. Гораздо лучше иметь мужа, близкого тебе по возрасту — он куда как скорее станет уважать тебя и прислушиваться к твоим советам. Так что, — голос Фриды вдруг зазвучал куда жёстче, — ты будешь очень глупа, радость моя, если упустишь свой шанс стать женой Стефана Кертица.

— Я понимаю это, матушка, — чтобы скрыть неуверенность, которая частенько охватывала её в присутствии матери, Карен потянулась за своим платьем — серым, с очень простой отделкой, хоть и сшитым из недешёвой шерстяной материи.

— Нет, Карен, думаю, сегодня тебе стоит надеть кое-что другое, — Фрида удержала руку дочери, а потом встала и подошла к шкафу в углу комнаты.

— Когда-то оно было моим, — с мечтательной улыбкой сказала хозяйка Соколиного Гнезда, раскладывая на постели перед Карен платье — тоже шерстяное, но из более тонкой и мягкой ткани кобальтово-синего цвета, с узким корсажем, богато расшитым серебряной нитью. Такая же вышивка широкой полосой украшала и подол. — Но я надевала его всего несколько раз, а теперь перешила по твоей фигуре. Платье чудесно подчеркнёт цвет твоих волос, милая. И прошу тебя, не будь со Стефаном слишком строгой — мужчины этого не любят.

***

Сейчас главный зал замка Фалькенбергов выглядел тоскливо и мрачно. Особенно резким был контраст по сравнению с прошлым вечером, когда здесь пылал огромный камин и развешанные по стенам факелы, а само помещение заполняли гул голосов собравшихся северных дворян и запахи подававшейся на пиру снеди.

И унылая пустота зала как нельзя лучше отражала душевное состояние Альбрехта. Север вовсе не спешил принимать беглецов из столицы с распростёртыми объятьями. Да и в целом, эта земля мало походила на тот край суровых, но благородных воинов, который Альбрехт хранил в своих воспоминаниях. Теперь он прекрасно понял, что просто сменил столичное поле интриг на другое, наполненное ничуть не меньшим количеством ловушек.

— Ну что — пойдём разомнёмся на мечах перед обедом? Или ты так и будешь сидеть здесь, покрываясь паутиной? — прервал размышления Альбрехта Бернхард, до этого наблюдавший за чем-то, происходившим по другую строну узкого замкового окна.

— Я думаю, Берни, думаю… О том, какие невесёлые перспективы у нас в борьбе с узурпатором. Чёрт возьми, половина наших гостей, которые вчера поднимали кубки за здравие императрицы, разъехались по своим владениям, не дав ровно никаких обещаний!