Гады. Старая кожа

Бредущих в траурном темпе коней никто не понукал, хотя иногда их обгоняли пешеходы. Люди молча и целеустремлённо сворачивали с этого шоссе и по тропе принимались штурмовать высокий холм. Зарос он — не продраться, но эту тропу явно периодически чистили. Местные кони — охренительные першероны — карабкались вверх, будто горные бараны. К примеру, их тягач без напряга закатывал на холм повозку с четырьмя сопляками и водителем. А вот Татона так и не села в неё — шла рядом погружённая в какие-то невесёлые мысли. Дона заранее воротило от будущего траурного мероприятия, но присутствие девчонок держало в форме. Машка дрыхла без задних ног. А вот Инга с Катей напряжённо припухли. Боялись, что их заставят участвовать в чём-то кровавом, раз речь шла о безвременной утрате, что свершится принародно в онлайн-режиме. Вряд ли уважаемого воеводу повесят — не слишком почётная смерть. А у вояк с такими саблями, как у этих, ритуалы ухода из жизни должны обставлять с помпой.

Отец Лэйры с Лэли — высокий, могучий, в офигенно начищенной чешуе — ожидал гостей на самой вершине. Прям, витязь в тигровой шкуре перед самым выходом на пенсию. Кому-то он просто кивал, с кем-то перекидывался парой слов. Судя по довольной физиономии, мужик нисколько не заморачивался предстоящим. И даже наоборот: ему явно становилось легче с каждой новой порцией прибывающих. Можно сказать, совсем слегка радостно. Он так заметно чего-то ждал, что на ум приходила лишь одна мысль: встречи с женой. Где-то на небесах, как учат практически все известные Дону религии. Остаётся пожелать, чтоб мужик и вправду нашёл её там. Дону все эти дела с богом были непонятны и совершенно неинтересны. А вот судьба души совершенно незнакомого человека внезапно растравила собственную. Может, оттого и смерть каштара внезапно приобрела какой-то личный смысл. Сразу наружу полезли всякие дурацкие вопросы: а он бы так смог? А он бы сумел затосковать по женщине до полного маразма? Как иначе назвать сугубо эгоистичный поступок мужика с двумя малолетками? Да ещё и девчонками. Вряд ли их папаша круглый идиот — вон сколько людей его провожают реально в последний путь.

Проводить старого друга и собрата по воинскому сословию приехал сам каштартан — тихонько сообщила им Татона. Спрашивать было как-то неуместно, но Дон итак сообразил, что какой-то правитель. А царь или всего лишь граф — не одна ли байда? Собравшиеся вокруг отбывающего воины что-то долго с ним перетирали, собравшись тесным кружком. Прощались, наверно. Затем каштартан взял в руки саблю смертника и направил её в грудь хозяина. Крестьян, горожан и прочих туда, к самому эпицентру событий не допустили. Вообще непонятно, чего они припёрлись? А особо выморозило, что сюда притащили их с девчонками. Ведь уходящий папаша даже не соизволил подойти к ним и попрощаться по-человечески. Все слова прощания достались друзьям и соратникам в железе.

Кончилось всё тем, что вернувшиеся с холма горожане собрались на краю городка и разложили огромные костры. Пили вино и пели, наверно, самые грустные свои песни. А неподалеку, у кромки леса раздавались глухие грозные песни воинов. Под утро они подняли тело каштара на погребальный костер. Тогда и горожан позвали попрощаться с их родичем и защитником. Инга смотрела на огромный костер, которым почтили её постороннего отца, какими-то странными глазами. Не знай Дон, что эта женщина попала сюда вместе с ним — из одного скатившегося с рельсов поезда — решил бы, что та и вправду что-то чувствует к этому ушедшему человеку. А, может, и так — кто их разберёт, этих баб? Сам же он со всей определённостью чувствовал одно: больше нет студента и двух взрослых тёток, годящихся ему в матери. Остались один мужик и три девчонки, которых он будет теперь защищать, пока не надорвётся. И никуда не денется: эпоха деревянных решений канула в небытие. Всё, лафа кончилась.

Глава 2

Между назревшим побегом и созревшим может пройти прорва лет

— Паксая, не будь мямлей, — ехидно посоветовала Лэйра, покончив с узлом платка.

Она замотала его на манер арафатки.

— А ты не будь дурой! — огрызнулась та, досадливо скуксивши моську. — Бабе уже под шестьдесят, а она всё не наигралась.

— Мне всего пятьдесят пять, — возразила Лэйра. — А сейчас и вовсе восемнадцать. С хвостиком.

Дон тоже покончил с арафаткой, тщательно запрятав концы узла. Глянул на подругу и хмыкнул:

— Крыса помойная!

Сколько не гоняй, а бабы обязательно замешкаются и упустят минимум пару секунд. А он абсолютно честно не включал защиту, пока не дошёл до последней буквы в слове «помойная». Так что удар опомнившейся гадины бесполезно ткнулся в преграду, расходясь волнами по сетке. Она это почувствовала и слегка разозлилась. Не на него — на себя недотёпу. Дон просканировал её голову, не дожидаясь конца затухания: досада, раздражение, максимальная концентрация. Он подчёркнуто укоризненно покачал головой, ещё и поцыкав со значением: