Галечный ключ. Крымские стихи

Тавро Тавриды вбито под ребро
Оно неразличимо чужаками.
Следы быков заполнены жуками,
Следы полков царапает перо.
На летописи глины и воды,
На каменной ухмылке византийца
История смолкает – не проститься,
Лишь посмотреть – кто новый поводырь.
Сюда приходят тысячей путей —
Небесный шелк, турецкая галера,
Ухмылка площадного кавалера,
Хаммам для хама – прибыл так потей.
Без пота не взойдет ни виноград
Ни минарет ни стены мавзолея.
Чумной закат румянится, алея.
Дрожи, космополит и технократ!
Когда музон беснуется в кафе,
На плоскость охреневшего танцпола
Выходит босоножка тавропола
Зовет быков на аутодафе.
Гора рогов, протяжный злобный рев,
Один удар священного кинжала…
Бил человек. Земля воображала.
Такого не видал и рабби Лёв.
Такого не слыхал и караим
Припав к прохладной вечности Завета.
Все были пришлецами. И за это
Мы сним о Нём. И в разноверье – с Ним.
Не тавры мы. Не азиаты. Не
Понтийцы с подведенными глазами.
Не толмачи. Но каждый сдал экзамен
И расписался шагом на стране.
Таро ворот. Тавро для дураков,
Для бывших – чей, оставшихся ничьими.
Возьму себе таврическое имя.
Нарву руками
Зелень
Для быков.

Баллада близости

…всякое животное после совокупления печально… (с) латинская поговорка

В маленькой смерти – обещание стать большой.
Предощущение вдоха, оборванного на «до»,
Невыносимая острота абсолютного одиночества.
Вот оно, близкое, бьётся, манит, дрожит,
Визжит неистово, жарким сочится потом,
А потом пропадает.
Ни капли лжи.
Ощущаешь себя фантастическим идиотом,
Глядя в слепо зажмуренные глаза,
Гладя немое, чужое тело —
Птичка вспорхнула и улетела – динь!
Остаешься совсем один
С этим нелепым со-чувствием, глупой нежностью
К зябкой гусиной коже, пуговице соска,
С неизбежностью взрыва.
Соскальзывая в небытие,
Забываешь имя её.
Забываешь, как от улыбки светлело в комнате,
Как она оттирала с пальцев следы от копоти
И опять ненасытно тянулась к свече рукой,
Как писала: я есмь и никогда не стану другой.
Сколько дней вы вязали тугие сети,
Прорастали друг в друга, трындели про все на свете,
Запоминали: без сахара, ляжет с краю,
К ней восемнадцатый, а от меня вторая.
Любит Ван Гога, слушает «Rolling stones»,
Стонет как кошка, кажется верит в Бога
Или Господь в неё, в бабочку ЛаоЦзы…
Пахнет озоном. Гаснет раскат грозы.
Там, за холмами море крушит скалу,
Угли истлели и перешли в золу,
Золотом светят водоросли в камнях,
Спящие дети снова зовут меня…
Ты возвращайся. Скоком через обрыв.
Вот она рядом – смотрит, глаза раскрыв,
Черные точки в зелени колдовства,
Все – больше не вдова, не королева льдин.
И ты не один.

Орел и решка