Гамбит. Пешки ходят первыми

– Есть немного, – Лиам горько усмехнулся и не стал спорить с логичным выводом Эванса, но с остальным был в корне не согласен и продолжил: – Это же Романо, пусть сам выпутывается…

– Ты точно дебил, – подытожил Ашер. Что ж, он хотя бы попытался намекнуть наивному парню, невидевшему дальше своего носа.

Ни времени, ни желания объяснять основные принципы мироустройства глупому и избалованному мальчишке у Ашера не было. С торопыгой Атласом счёт времени всегда шел на секунды. Пока все искали картотеку, Хейз уже мог успеть добраться до Ала, чтобы свести с ним счеты, и тогда город точно погрязнет в крови. Романо не образец добродетели и благочестия, но, убрав его, жаждущий власти и поехавший змееныш добьется, чего так сильно хотел – он увидит мир в огне, а Нордэмом будет править хаос. В открытой борьбе за власть банды разорвут город в клочья. Даже копы, стоявшие живым щитом между криминалом и гражданскими, не смогут сдержать напор озверевших мародеров. Не найдя поддержки у буквы закона, люди начнут творить самосуд, и город окончательно потеряет человеческое лицо. Никто не может быть выше закона. Ни Хейз, ни Романо, и уж точно ни Атлас Эванс, и обезглавливать мафию, прикрываясь благими намерениями, не позволено никому. Арестовать, засадить за решетку, наказать за преступные деяния по всей строгости закона, устроив показательный процесс – да, но убивать, именуя кровопролитье очищающим пожаром – попахивает безумием, чем и является по факту.

– Я с тобой, – на полном серьезе заявил Ларссон, когда Эванс добрался Импалы.

«Да, он дебил», – напомнил себе Ашер, прежде чем задавать вопрос с очевидным для всех ответом.

– Я помочь хочу! – с детской обидой и непосредственностью заявил Ли и схватился за ручку пассажирской двери переднего сиденья, потянув ее на себя.

– Отлично, – согласился Эванс и отдернул руку Ларссона, оттолкнув ее в сторону,– не мешай.

Отдав последнее указание, Ашер сел в машину, уже представляя, как срывается с места, оставляя после себя запах паленой резины и раздосадованного Ларссона, но, не успел он выбить и первой искры из проводов, как передняя пассажирская дверь открылась, и на сиденье без каких-либо слов сел человек.

– Что непонятного, сопляк? – от низкого полузвериного рыка Эванса, эхом прокатившегося по салону, закладывало в ушах, но и это не испугало севшего в машину непрошенного пассажира.

Ашер поднял глаза и, если бы ни цвет глаз человека перед ним, он бы решил, что посмотрелся в слегка искажающееся зеркало с сильно запыленной поверхностью. Адам устроился рядом с ним на переднем сиденье и хлопнул пассажирской дверью, так и не сказав ни слова.

– Ты что здесь забыл? – Ашер спрашивал его, будто молчание Ларссона не стало его ответом. – Ларссон? – не успокаивался Кельт, в чем не было ничего удивленного, ведь настойчивость – типичная семейная чертой всех Эвансов.

– Эванс, – Адам так же не собирался отступать, поскольку семейной чертой Ларссонов было упрямство.

– Тебе говорили, что ты невероятно настырный мужик с охрененным самомнением, – Эванс пытался изобразить обиду на лице, но фирменная ехидная усмешка портила всю картину.

– Да, родители, – припомнил Адам, – еще Лиам, жена и подружка, – огласил он все имена, какие смог с ходу вспомнить.

– Ты ведь знаешь, что три одинаковых мнения – практически доказанный факт, – Эванс постепенно расплывался в улыбке, трогаясь с места. Провокация спасителя сыграла, как по нотам. Стоило Эвансу взвалить на себя непосильную ношу, и Адам тут как тут – пытается доказать, что копия ничуть не хуже оригинала, а в их случае – еще и лучше.

– Нужно наведаться на место раньше копов, – Ларссон будто не слышал его. Он еще сам не решил, почему оказался в этой чертовой машине, пропахшей сигаретной вонью, и вдохнул поглубже.

– Настырнее некуда, прешь, как асфальтоукладчик, – вбросил Эванс, медленно продолжая подначивать Ларссона.

– Неизвестно, кому еще может быть известно о девушке, это может оказаться ловушкой, – логично рассуждал Адам, полностью игнорируя выпады мелкой сошки, возомнившей себя равной кому? Ему? Спасителю? Богу? Но глубоко дыша и стискивая зубы, Адам не поддавался издевкам Кельта.

– Нет, не асфальтоукладчик, – умело лавируя на дороге, Эванс совершенно не прикладывал усилий, чтобы управлять восмициллиндровым зверем, – за тобой еще и колея по колено останется, – вывести из себя Адама было не так-то просто, но Ашеру это почти удалось, чем он был несказанно горд.

– Следи за дорогой, – процедил Адам, предвкушая ту еще долгую ночку. Слова ехидного напарника жалили не больно, но ужасно противно. После последних реплик Эванса Адам ощущал себя запертым в глубоком колодце в окружении тучи москитов и прочей раздражающей мошкары. После каждого выпада ему очень хотелось что-нибудь почесать. Например, кулаки, например, об рожу Эванса.