Гамлет

Гамлет

О, да. Но есть старая поговорка: «Покуда травка подрастёт…»

Входят актёры с флейтами

Вот и флейты. Дайте мне одну.

(Гильденстерну)

Два слова наедине. Вы захòдите мне в тыл, точно готовите западню.

Гильденстерн

О, милорд, я неловок, но это потому, что любовь моя безыскусна.

Гамлет

Что-то я не понимаю. Не сыграете ли вы на флейте?

Гильденстерн

Я не умею, милорд.

Гамлет

Ну, я вас очень прошу!..

Гильденстерн

Да нет, правда, не умею.

Гамлет

Умоляю вас!

Гильденстерн

Я и притронуться к ней боюсь!

Гамлет

Это не труднее, чем лгать. Закрывайте эти отверстия, а вот сюда дуйте, и из неё польётся сладчайшая музыка. Вот, глядите, это — клапаны…

Гильденстерн

Но я не знаю, как ими пользоваться. Я не учился гармонии.

Гамлет

Не учились? Каким же ничтожеством вы считаете меня!.. Вы пытаетесь играть на мне, уверены, что знаете мои слабости, хотите разыграть меня и вместе с сердцем вырвать мою тайну. В этом маленьком инструменте море музыки и чистый голос, однако вам он ничего не расскажет. Чёрт возьми, неужели вы думаете, что на мне легче играть, чем на флейте? Считайте меня чем угодно… Вы только расстроите меня, но играть на мне вам не дано.

Входит Полоний

Да благословит вас Бог!

Полоний

Королева желает говорить с вами прямо сейчас.

Гамлет

(подходя к окну)

Видите то облако, похожее на верблюда?

Полоний

Клянусь обедней, и в самом деле верблюд…

Гамлет

А мне кажется, что оно напоминает горностая.

Полоний

Спина, как у горностая.

Гамлет

Или как у кита?

Полоний

Вылитый кит.

Гамлет

Увы, придётся идти к матери.

(в сторону)

Они думают, что это они валяют дурака.

(вслух)

Уже иду!

Полоний

Так и передам.

(Уходит)

Гамлет

Легко сказать «уже»! Друзья, оставьте меня.

Уходят все, кроме Гамлета

Настало колдовское это время,

Разверстый час полуночных могил,

Разящий смрадными парами ада.

Упиться бы теперь горячей кровью

Да в темноте наделать горьких дел,

Чтоб день грядущий завтра содрогнулся!..

Спокойствие. Я к матери иду.

О сердце, сердце, — удержи меня!

Пусть не вселится в этот страшный час

В меня душа Нерона. Я жесток,

Но я не изверг, и взамен кинжала

Употреблю кинжалы слов стальных,

И пусть язык с душою лицемерят

Друг перед другом… Сколько б ни вонзил

Кинжалов этих, о моя душа,

Не соглашайся с тем, что я замыслил!

(Уходит)

Сцена 5

Комната короля.

Входят король, Розенкранц и Гильденстерн

Король

Я не люблю его, и было б странно

Его безумству потакать. Оно

Опасным стало… Так что собирайтесь

И — доброго пути… Вы, то есть оба,

Назначены его сопровождать

В его поездке в Англию, поскольку

Задеты интересы государства,

И жизни короля грозит опасность.

Гильденстерн

Милорд, считайте, мы уже в пути.

Для нас священны жизнь и пропитанье

Всех тех, чья жизнь, а также пропитанье

От Вашего Величества зависят.

Розенкранц

Отдельно взятый каждый из людей

Всей силою ума или оружья

Обязан защитить свой интерес,

Тем более обязан это сделать

И тот, кто держит Датскую державу,

Ведь зиждется на жизни государя

Благополучье подданных его.

Смерть короля — всегда водоворот,

Губительный для многих частных судеб.

А вот вам аллегория другая:

Король — что мельничное колесо,

Но не внизу, а на вершине горной,

И тысячи колёсиков мельчайших,

Скреплённых с ним, приводит он в движенье.

Покатится с вершины колесо —

В падении такого наломает…

Вздохнёт король — ему ответит эхо

Всеобщим стоном!

Король

Я вас попрошу

Поторопиться. Только вместе с вами

Мы закуём в оковы этот ужас…

Он где-то рядом…

Розенкранц и Гильденстерн

Мы уже спешим!..

Розенкранц и Гильденстерн уходят.

Входит Полоний

Полоний

Милорд, сейчас он к матери пойдёт.

Там есть местечко за ковром аррасским,

Ещё когдá его на всякий случай

Я присмотрел… Ну да… Вот там и встану…

Мать сына вразумит, не сомневайтесь…

Однако очень точно вы сказали —

Точней не скажешь! — мать всегда есть мать,

И беспристрастность — не её стихия,

Здесь нужен человек без предрассудков —

Сказали вы! — и с вами я согласен.

Прощайте же, мой добрый повелитель,

Я загляну ещё раз чуть попозже.

Надеюсь, что не будет слишком поздно.

Король

Я вам весьма признателен, милорд.

Полоний уходит

Мой грех смердит до самых до небес…[33]

Древнейшее и главное проклятье —

Убийство брата. Не могу молиться.

Хочу, но не могу, хотя желанье

Столь велико, что впору разрыдаться.

Я полон сил. И я ещё не гнусь!..

Я должен жить двойною этой жизнью,

И должен сделать то, что сделать должен.

Но как, скажи!.. Когда б моя рука

Была ещё черней от крови брата,

Неужто б не хватило небесам

Дождя, чтобы омыть её?.. Зачем

Все эти россказни про милосердье,

Когда неискупимо преступленье?..

Молиться?.. Это вот и значит жить

Двойною жизнью — быть предупреждённым

До совершения проступка или

Прощённым, если после помолился.

Вот я молюсь. И что? Мой грех отпущен?..