Читаем Гамлет полностью

(указывает на два гобелена)

Два брата… Первый — это образец

Изящества, что запечатлено

В обличии — Юпитера чело,

И Марса взор, и кудри Аполлона,

Меркурия летящая осанка —

Всё дышит в нём небесным поцелуем,

Как будто каждый из богов Олимпа

Сюда вложил бессмертия частицу,

Залог самостоянья человека.

Узнала?.. Да?.. Таков твой первый муж.

Теперь второй портрет и муж второй,

Похожий на заросший спорыньёй

Ячменный колос. Он — братоубийца.

Есть у тебя глаза?.. И ты посмела

С горы спуститься, чтобы удобрять

Вонючее болото?.. Чем ты смотришь?

Ни слова про любовь… В твои-то годы

Кипенье крови разуму подвластно,

А страстью управляет голова.

Хоть что-нибудь скажи!.. Ведь у тебя

Достаточно мозгов, чтобы ответить

И за себя, и за свои поступки —

Апоплексия их не поразила,

Безумие не выело, однако

Плоть обольстила… Но ведь не настолько,

Что ты утратила и здравый смысл?

Ведь так?.. Так назови мне имя беса,

Казнящего куриной слепотой.

Незрячих чувств безглазие глухое,

Безрукий слух, лишенный осязанья,

Безвкусие душевной пустоты —

Ничто в сравнении с твоей болезнью.

О стыд, где твой спасительный румянец?..

Да, это — ад.

Неужто вдовьи кости столь упруги,

Что ради молодого исступленья

Ты добродетель предпочла расхитить

И расточить, и растопить, как воск?..

И если слово обжигать способно,

Признайся, не стыдясь, что ты сгораешь

В объятьях собственного ненасытства,

И разум твой — всего лишь ушлый сводник

Твоей же похоти.

Королева

Не надо, Гамлет!

Ты вывернул мне зренье наизнанку.

Я заглянула вглубь моей души

И ничего не вижу, кроме пятен,

Столь чёрных, что и цвета не изменят,

Как ни смотри…

Гамлет

Нет, слушайте меня!

Как можно спать в засаленной постели,

Жить в сладострастной мерзости, в гниеньи

Любовных исторжений!..

Королева

Замолчи!

Твои слова острее, чем кинжалы.

Довольно, милый Гамлет!

Гамлет

Он — убийца,

Злодей, не стоивший одной двухсотой

Того, кто первым вашим мужем был.

Среди известных миру государей

Он — олицетворение порока,

Вор, покусившийся залезть во власть,

Стянувший с полки датскую корону

И сунувший её в карман.

Королева

О, Гамлет!..

Гамлет

Король заплат, лоскутный самодержец,

Фигляр на троне!..

Входит Призрак в халате

Эй, сюда, сюда!

Накрой меня, небесный мой хранитель,

Своим крылом, ответь мне, что мне делать?

Королева

Увы, он и впрямь безумен.

Гамлет

А, ты пришёл, чтобы меня ругать,

Пришёл казнить медлительность сыновью,

Лишь потому пришёл, что я позволил

Железу раскаленному остыть?

Скажи!..

Призрак

Не забывайся. Я пришёл

Затем, чтобы ещё раз отточить

Твои намеренья. Но погляди на мать —

Она в отчаяньи. Воображенье

Всего сильней у тех, кто телом слаб.

Встань между нею и её душой.

Заговори с ней, Гамлет!

Гамлет

Чтó с вами, госпожа?

Королева

Увы, чтó — с вами?

Вы устремили очи в пустоту

И говорите с воздухом бесплотным,

А в широко распахнутых глазах

Играют бесы вашего безумья,

И ваши волосы, ну точно жизнь

В её же испражненьях, шевельнулись,

Как солдатня, уложенная пивом,

И повскакали, будто услыхали

Сигнал трубы. О, милый сын, скорей

Пролей прохладу самообладанья

На пламя сумасшествия. Куда

Ты смотришь?

Гамлет

Ну, конечно, на него.

Смотрите, как он бледен. Если б он

Явился проповедовать камням —

То и у них заговорила б совесть.

…Отец, не надо так глядеть,[37] не то

Разбудишь ты не мужество, а жалость.

И с чем же я тогда останусь, папа?

Растает ледяная эта глыба,

И я не сделаю того, что должен.

…А вместо крови — слёзы потекут.

Королева

Кому ты это говоришь?

Гамлет

Вы что,

Там никого не видите?

Королева

Я вижу

Одно ничто.

Гамлет

И ничего не слышите?

Королева

Я слышу

Лишь наши голоса…

Гамлет

Туда смотрите!

Уходит… И одет он, как когда-то…

Он только здесь являлся в этом платье…

Смотрите, он уже в проёме двери!..

Призрак исчезает

Королева

Вот образец болезненных фантазий,

Мятежный дух бессонных экзальтаций,

Весьма, весьма опасных…

Гамлет

Экзальтаций?

Ты хочешь пульс пощупать? Убедись,

Что он мою поддерживает жизнь,

Отсчитывая музыку здоровья

Столь же размеренно, как твой — твою.

Нет, это не безумие ведёт

Меня в пучину испытаний, мама!

Ты можешь испытать меня сама:

Я изложу тебе любое дело,

Не прыгая с предмета на предмет.

Безумные такого не умеют.

Но, ради Бога, только не пытайся

Лечить примочками самообмана

Свой грех. Подсохнет чуть — но всё равно

Дыхание твоё заразно будет.

…Вам надо исповедоваться Небу.

За прошлое своё покайтесь и

Остерегайтесь будущих соблазнов.

Выпалывайте сорную траву,

И плевелам не разрастись на грядке.

…А мне простите проповедь мою.

В наш век, гордящийся своим достатком,

Добро должно прислуживать пороку

И всякий раз прощения просить.

Королева

О, Гамлет, ты мне сердце разрубил…

Гамлет

Отбросьте прочь гнилую половину.

Для жизни вашей хватит той, другой.

Спокойной ночи! Только не ложитесь

В постель к моему дяде. Если нет

В вас добродетели, — хоть притворитесь.

Привычка — вот чудовище. Она

Сжирает всякое живое чувство,

Но этот дьявол станет ангелочком,

Когда ты подчиняешься укладу

Естественности, да и поступаешь

По совести. Привычка?.. Что ж, привычка

Перейти на страницу:

Все книги серии Издание седьмое, исправленное и дополненное.

Похожие книги

Драматическая трилогия
Драматическая трилогия

Библиотека проекта «История Российского государства» – это рекомендованные Борисом Акуниным лучшие памятники мировой литературы, в которых отражена биография нашей страны, от самых ее истоков. Граф Алексей Константинович Толстой (1817–1875) – классик русской литературы, один из крупнейших наших поэтов второй половины XIX столетия, блестящий драматург, переводчик, создатель великолепной любовной лирики, непревзойденный до сих пор поэт-сатирик. Самой значительной в наследии А.К. Толстого является его драматическая трилогия, трагедии на тему из русской истории конца XVI – начала XVII века «Смерть Иоанна Грозного», «Царь Федор Иоаннович» и «Царь Борис». Трилогия Толстого, вызвавшая большой резонанс в России и имевшая небывалый успех на сцене русского театра, и по сей день остается одной из крупнейших вершин русской драматургии.

Алексей Константинович Толстой

Трагедия