Гамп и компания

— Меня, — говорю, — в подробности не просвещали, ну, то есть, чесная это сделка или как. Но сдаеца мне, обмана тут нет. Президенту, вроде, тоже так показалось. Но, повторюсь, в этой области я не знаток.

— А в какой области вы знаток, мистер Гамп?

— Да как сказать: до этой командировки я свиней разводил.

— Отец наш небесный, — бормочет Аятолай, сцепляя пальцы, и воздевает глаза к небу. — Аллах послал мне свиновода.

— Однако из начально, — уточняю, — я все же военный.

— Ну, это еще куда ни шло. Тогда, с вашей точки зрения, помогут ли мне обещанные ракеты в войне против неверных в Ираке?

— Да бес его знает.

— Вот. Приятно слышать такой ответ. Не то что скользкий торг вашего полковника Норта. Возвращайтесь к своим и передайте, что мы договорились. Оружие в обмен на заложников.

— Значит, вы добьетесь их освобождения?

— Обещать, естественно, не могу. Эти ливанцы — банда маньяков. Но мы постараемся…. А вы, в свою очередь, проследите, чтобы ракеты были доставлены сюда без промедления.

На том и порешили. Отругав меня за нарушения дипломатии, полковник Норт возрадовался, как, образно говоря, хряк в луже.

— Силы небесные, Гамп, — сказал он мне в самолете на обратном пути, — это же небывалый успех! Мы наконец-то облапошили этого старого хрена: теперь наши заложники вернутся домой в обмен на никчемное рухло, к которому, например, норвежская армия не знает, с какой стороны подойти. Сказочная удача!

Всю дорогу, в плоть до приземленья, полковник себя расхваливал за блеск ума. А я подумал, что и сам мог бы утвердица на этом дипломатическом подприще, чтобы отсылать какие-никакие срецтва малышу Форресту. Но оказалось, не судьба.

Очень скоро в Вашингтоне на мою голову разверзлись хлебы небесные.

Но я все же кое-что успел. Перво-наперво поехал в госпиталь «Уолтера Рида», и, как обещал полковник Норт, нашел там на койке летенанта Дэна. Причем выглядя куда лутше, чем перед нашим раставаньем.

— Где тебя носит, чучело? — спрашивает Дэн.

— Я, — говорю, — летал в сверх секретную командировку.

— Неужели? И куда, интересно?

— В Иран.

— С какой целью?

— Потолковать с Аятолаем.

— А зачем толковать с этим гадом?

— Чтоб договорица на счет обмена заложников на оружие.

— Не врешь?

— Нет, чесно.

— А оружие какое?

— Рухло какое-то: ржавые ракеты.

— А заложники кто?

— Да эти, в Ливане.

— И как, удалось договориться?

— Типо того.

— Что значит «типо того»?

— Ну, подогнали мы Аятолаю ракеты.

— И заложники уже на свободе?

— Пока нет.

— Ясное дело: никто их не отпустит, мудило! А ты не только выболтал мне, штатскому, всю эту сверхсекретную хрень, чем подвел себя под расстрел, но и показал, что из тебя снова дурака сделали! Да, Форрест, у тебя точно мозги из говна.

После такого обмена любезностями усадил я Дэна в креслокаталку и повез в кофетерию — мороженным угостить. Посколько устриц в госпитале не поддавали, любимым лакомством Дэна стало мороженное. Тем более, как он сказал, мороженное для зубов хорошо: жевать не надо. Вобщем, вспомнилось мне, как в детстве я по суботам сидел на заднем крыльце, взбивая наше домашнее мороженное, и мама всегда разрешала мне облизывать лопости взбивалки, когда мороженное уже охолождалось, но еще было мягкое и нежное.

— Как по-твоему, что с нами со всеми будет, Дэн?

— Откуда такой дурацкий вопрос?

— Сам не знаю. Просто в голову пришло.

— Как бы не так… Тебя снова на умствования потянуло, хотя это явно не твой конек.

— Да, наверно, типо того. Я что хочу сказать: дочего бы я не докоснулся, все в дерьмо превращаеца. Ни на одном подприще долго удержаца не могу: по началу кабудто все идет хорошо, а потом раз заразом лажаю. Да к тому же тоскую по маме, по Дженни, по Буббе, по всем нашим. А теперь еще на мне Форрест-младший. Слушай, я понимаю, что мозгов у меня — кот накакал, но почему люди сплош и рядом поступают со мной по скоцки? Если что у меня и получаеца, так только во сне. Скажи: будет ли этому конец?

— Вряд ли, — отвечает Дэн. — Так жизнь устроена. Мы с тобой не особо удачливы, а судьбу не обманешь. Я-то не парюсь на счет будущего: мне и так понятно, что на этой земле я временный гость и вскоре уйду без сожаленья.

— Не говори таких вещей, Дэн. Ты же у меня, щитай, остался единственный друг.

— У меня заведено правду говорить. Наверно, я много в этой жизни напортачил, но чтобы душой кривить — такого за мной никогда не водилось.

— Но ведь ты можешь ошибаца. Никто на перед не знает, сколько ему отпущено.

— Форрест, — говорит он, — мозгов у тебя — как у крота.

Короче, из этого вы, наверно, поняли, в каком настроении прибывал Дэн. Я и сам изрядно скис. Начал сображать, что Аятолай кинул нас с полковником Нортом: ракеты хапнул, а заложников не освободил. Полковник Норт, занимаясь отправкой вырученных за ракеты денег гориллам Некорагуя, не так пережевал, как я.

— Гамп, — говорит он однажды утром, — Меня на днях вызывают в конгресс для отчета перед некой комиссией на предмет моей деятельности. Тебя, вероятно, тоже пригласят, а может, и нет, но заруби себе на носу: ты знать ничего не знаешь ни о каких поставках оружия в обмен на заложников, усек?