Гарики на все времена (Том 1)

17

Мне повезло: я знал страну,

одну-единственную в мире,
в своем же собственном плену
в своей живущую квартире.

18

Где лгут и себе, и друг другу,

и память не служит уму,
история ходит по кругу
из крови — по грязи — во тьму.

19

Любую можно кашу моровую

затеять с молодежью горлопанской,
которая Вторую мировую
уже немного путает с Троянской.

20

Цветут махрово и упрямо

плодов прогресса семена:
снобизм плебея, чванство хама,
высокомерие гавна.

21

В года растленья, лжи и страха

узка дозволенная сфера:
запретны шутки ниже паха
и размышленья выше хера.

22

С историей не близко, но знаком,

я славу нашу вижу очень ясно:
мы стали негасимым маяком,
сияющим по курсу, где опасно.

23

Возглавляя партии и классы,

лидеры вовек не брали в толк,
что идея, брошенная в массы, —
это девка, брошенная в полк.

24

Привычные, безмолвствуют народы

беззвучные горланят петухи;
мы созданы для счастья и свободы,
как рыба — для полета и ухи.

25

Все социальные системы —

от иерархии до братства —
стучатся лбами о проблемы
свободы, равенства и блядства.

26

Назначенная чашу в срок испить,

Россия — всем в урок и беспокойство —
распята, как Христос, чтоб искупить
всеобщий смертный грех переустройства.

27

В кромешных ситуациях любых,

запутанных, тревожных и горячих,
спокойная уверенность слепых
кошмарнее растерянности зрячих.

28

Что ни век, нам ясней и слышней

сквозь надрыв либерального воя:
нет опасней и нету вредней,
чем свобода совсем без конвоя.

29

Нас книга жизни тьмой раздоров

разъединяет в каждой строчке,
а те, кто знать не знает споров, —
те нас ебут поодиночке.

30

В нас пульсом бьется у виска

душевной смуты злая крутость;
в загуле русском есть тоска,
легко клонящаяся в лютость.

31

Закрыв глаза, прижавши уши,

считая жизнь за подаяние,
мы перерыв, когда не душат,
смакуем как благодеяние.

32

Имея сон, еду и труд,

судьбе и власти не перечат,
а нас безжалостно ебут,
за что потом бесплатно лечат.

33

Дороги к русскому ненастью

текли сквозь веру и веселье;
чем коллективней путь ко счастью,
тем горше общее похмелье.

34

Года неправедных гонений

сочат незримый сок заразы,
и в дух грядущих поколений
ползут глухие метастазы.

35

Лично я и раболепен, и жесток,

и покуда такова моя природа,
демократия — искусственный цветок,
неживучий без охраны и ухода.

36

Жить и нетрудно, и занятно,

хотя и мерзостно неслыханно,
когда в эпохе все понятно
и все настолько же безвыходно.

37

Есть одна загадочная тема,

к нашим относящаяся душам:
чем безумней дряхлая система,
тем опасней враз ее разрушить.

38

Уюта и покоя благодать

простейшим ограничена пределом:
опасно черным черное назвать,
а белое назвать опасно белым.