Гарики на все времена (Том 1)

681

Снова я вчера напился в стельку,

нету силы воли никакой;
Бог ее мне кинул в колыбельку
дрогнувшей похмельною рукой.

682

Подвыпив с умудренным визави,

люблю поговорить лицеприятно
о горестных превратностях любви
России к россиянам и обратно.

683

А страшно подумать, что век погодя,

свой дух освежив просвещением,
Россия, в субботу из бани придя,
кефир будет пить с отвращением.

684

Как этот мир наш устроен мудро:

в глухой деревне, в лихой столице
вослед за ночью приходит утро,
и есть возможность опохмелиться.

685

Одни с восторгом: заря заката!

Другие с плачем: закат зари!
А я вот выпил, но маловато,
еще не начал теплеть внутри.

686

Когда друзья к бутылкам сели,

застрять в делах — такая мука,
что я лечу к заветной цели,
как штопор, пущенный из лука.

687

Где-то в небе, для азарта

захмелясь из общей чаши,
Бог и черт играют в карты,
ставя на кон судьбы наши.

688

А был способностей значительных

тот вечно пьяный старикан,
но был и нравов расточительных,
и все ушло через стакан.

689

Кануть в Лету царям суждено,

а поэты не тают бесследно;
царский миф — послезавтра гавно,
пьяный нищий — наутро легенда.

690

Однажды летом в январе

слона увидел я в ведре,
слон закурил, пустив дымок,
и мне сказал: не пей, сынок.

691

День, который плохо начат,

не брани, тоскливо ноя,
потому что и удача
утром спит от перепоя.

692

Зачем — хранить в копилке?

Ведь после смерти жизни нет, —
сказал мудрец пустой бутылке,
продав ученым свой скелет.

693

Не бывает напрасным прекрасное.

В этой мысли есть свет и пространство.
И свежо ослепительно ясное
осмысление нашего пьянства.

694

К родине любовь у нас в избытке

теплится у каждого в груди,
лучше мы пропьем ее до нитки,
но врагу в обиду не дадим.

695

Я к дамам, одряхлев, не охладел,

я просто их оставил на потом:
кого на этом свете не успел,
надеюсь я познать уже на том.

696

Когда однажды ночью я умру,

то близкие, надев печаль на лица,
пускай на всякий случай поутру
мне все же поднесут опохмелиться.

697

В черный час, когда нас кувырком

кинет в кашу из огня и металла,
хорошо бы угадать под хмельком,
чтоб душа навеселе улетала.

698

Когда земля меня поглотит,

разлука долго не продлится,
и прах моей греховной плоти
в стекло стакана обратится.

Вожди дороже нам вдвойне, когда они уже в стене

699

Во всех промелькнувших веках

любимые публикой цезари
ее самою впопыхах
душили, топтали и резали.
Но публика это терпела,
и цезарей жарко любили,
поскольку за правое дело
всегда эти цезари были.

700

Ни вверх не глядя, ни вперед,

сижу с друзьями-разгильдяями,
и наплевать нам, чья берет
в борьбе мерзавцев с негодяями.