Гарики на все времена (Том 1)

830

Когда мила родная сторона,

которой возлелеян и воспитан,
то к ложке ежедневного гавна
относишься почти что с аппетитом.

831

Раньше каждый бежал на подмогу,

если колокол звал вечевой;
отзовется сейчас на тревогу
только каждый пузырь мочевой.

832

Скатав освободительное знамя,

тираноборцы пьянствуют уныло;
из искры возгореться может пламя,
но скучно высекать ее из мыла.

833

Добро — это талант и ремесло

стерпеть и пораженья и потери;
добро, одолевающее зло, —
как Моцарт, отравляющий Сальери.

834

Зло умело взвинчивает цену,

чтобы соблазнить нас первый раз,
а потом карает за измену
круче и страшней, чем за отказ.

835

По обе стороны морали

добра и зла жрецы и жрицы
так безобразно много срали,
что скрыли контуры границы

836

Во мгле просветы светят куцые,

но небо в грязных тучах тонет;
как орган, требующий функции,
немая совесть наша стонет.

837

Мне здесь любая боль знакома.

Близка любовь. Понятна злость.
Да, здесь я раб. Но здесь я дома.
А на свободе — чуждый гость.

838

Мне, Господь, неудобно просить,

но коль ясен Тебе человек,
помоги мне понять и простить
моих близких, друзей и коллег.

839

Когда тонет родина в крови,

когда стынут стоны на устах,
те, кто распинался ей в любви,
не спешат повиснуть на крестах.

840

Мораль — это не цепи, а игра,

где выбор — обязательней всего;
основа полноценности добра —
в свободе совершения его.

841

Мне жалко тех, кто, кровью обливаясь,

провел весь век в тоске чистосердечной
звезду шестиконечную пытаясь
хоть как-то совместить с пятиконечной.

842

Даже пьесы на краю,

даже несколько за краем
мы играем роль свою
даже тем, что не играем.

843

Диспуты, дискуссии, дебаты

зря об этом длятся сотни лет,
ибо виноватых в мире нет,
потому что все мы виноваты.

844

Безгрешность в чистом виде — шелуха,

от жизненного смысла холостая,
ведь нравственность, не знавшая греха,
всего лишь неудачливость простая.

845

Нет! Совесть никогда и никому

смертельной не была, кто угрызался;
Иуда удавился потому,
что сребреник фальшивым оказался.

846

Свобода — это право выбирать,

с душою лишь советуясь о плате,
что нам любить, за что нам умирать,
на что свою свечу нещадно тратить.

847

Если не во всем, то уж во многом

(не были, не знали, не видали)
мы бы оправдались перед Богом;
жалко, что Он спросит нас едва ли.

848

Сколько эмигрантов ночью синей

спорят, и до света свет не тухнет;
как они тоскуют по России,
сидя на своих московских кухнях!

849

Сижу в гостях. Играю в этикет.

И думаю: забавная пора,
дворянской чести — выветрился след,
а барынь объявилось — до хера.