Гарри Поттер и методы рационального мышления. Часть 2 (31-60)

Even though a refusal like that was forbidden to a rationalist, for all that he'd ever recited the Litany of Tarski or the Litany of Gendlin or sworn that whatever could be destroyed by the truth should be, in that one moment, he could not bring himself to say his last question out loud.	Он знал, что рационалист не имеет права избегать таких вопросов. Он столько раз повторял литанию Тарского и литанию Джендлина, столько раз клялся, что то, что может быть разрушено правдой, должно быть разрушено, и всё же сейчас он не мог заставить себя произнести последний вопрос вслух.
Even though he knew he was thinking wrongly, even though he knew he was supposed to be better than this, he still couldn't say it.	Пусть даже он знал, что мыслит неправильно, пусть даже он знал, что обязан себя пересилить... Гарри всё равно не мог вымолвить ни слова.
"Now it is my turn to inquire of you." Professor Quirrell's back straightened from where it had leaned back against the glacier wall of painted concrete. "I was wondering, Mr. Potter, if you had anything to say about nearly killing me and ruining our mutual endeavor.	- А теперь моя очередь задавать вопросы, -профессор Квиррелл, сидевший прислонившись к стене из крашенного бетона, выпрямился. - Мне интересно, мистер Поттер, скажете ли вы что-нибудь о том, как вы чуть не убили меня и чуть не похоронили наше совместное предприятие?
I am given to understand that an apology, in such cases, is considered a sign of respect.	Насколько я понимаю, в таких случаях извинения рассматриваются как знак уважения.
But you have not offered me one.	Но я не получил их.
Is it just that you have not yet gotten around to it, Mr. Potter?"	Может, вы пока просто не успели перейти к ним, мистер Поттер?
The tone was calm, the quiet edge so fine and sharp that it would slice all the way through you before you realized you were being murdered.	Его тон был спокойным, но в словах таилась сталь - тонкое и острое лезвие, способное разрезать человека пополам, прежде чем тот поймёт, что его убивают.
And Harry just looked at the Defense Professor with cool eyes that would never flinch from anything; not even death, now.	Г арри лишь взглянул на профессора Защиты холодными глазами, которые теперь никогда не уклонятся ни от чего, даже от смерти.
He was no longer in Azkaban, no longer fearful of the part of himself that was fearless; and the solid gemstone that was Harry had rotated to meet the stress, turning smoothly from one facet to another, from light to darkness, warm to cold.	Он уже был не в Азкабане, больше не нужно было опасаться той части своей личности, что не ведала страха. И драгоценный камень по имени Гарри повернулся навстречу давлению, перекатился с одной грани на другую, от света к тьме, от тепла к холоду.
A calculated ploy on his part, to make me feel guilty, put me in a position where I must submit?	Просчитанный ход, который должен вызвать у меня чувство вины, поставить меня в положение, когда я буду вынужден покориться?
Genuine emotion on his part?	Или его подлинные эмоции?
"I see," said Professor Quirrell. "I suppose that answers -"	- Понятно, - сказал профессор Квиррелл. -Полагаю, это и есть ваш ответ...
"No," said the boy in a cool, collected voice, "you do not get to frame the conversation that easily, Professor.	- Нет, - перебил мальчик холодным, сдержанным голосом, - вам не удастся так легко повести этот разговор, профессор.
I went to considerable lengths to protect you and get you out of Azkaban safely, after I thought you had tried to kill a police officer.	Мне пришлось через многое пройти, чтобы защитить вас и вытащить из Азкабана в целости и сохранности, уже после того, как вы попытались убить офицера полиции, как я тогда думал.