Где ваш дом, дети?..

Современная цивилизация, НТР создают слишком комфортабельные условия для одиночества. Магнитофон, транзистор, видео, цветной «ящик» становятся друзьями, а хорошие друзья ценятся порой меньше, чем эти электронные агрегаты. Но самое главное богатство — эмоциональный опыт, совместное общение, совместные переживания. Об этом нужно знать ребятам, этому нужно их учить. Сегодня у ребят, по-моему, имеется дефицит сопереживания, некий эмоциональный голод, который школа, к сожалению, не может утолить. Сидение перед экраном или слушание рок-музыки этот дефицит не насытят. Нужно искать друзей, верить в дружбу, бороться за нее, знать, что никогда никакие тряпки не заменят настоящей дружбы. Чтобы стать глубокой личностью, нужно обязательно пройти какие-то жизненные испытания, преодолеть препятствия, познать трудности. А у нынешних ребят зачастую испытание одно — испытание легкостью. Все у них есть, любящие родители все преподносят им на блюдечке с голубой каемочкой. Живи да радуйся. А это, считаю, не радость — когда сам ради нее и пальцем не шевельнул. Только то глубоко осознается, затрагивает душу, радует, говорят психологи, за что заплачено потом, кровью, мускулами, нервами. Если чувствуешь, что жизнь твоя легковесна, что в ней ничего интересного не происходит, что это жизнь мотылька — оглянись вокруг и создай себе трудность, преграду, барьер, создай себе испытание. Скажи себе твердо, что все, происходящее вокруг, тебя касается. Тогда взгляд обострится и ты найдешь что-то — бесхозяйственность, обман, воровство, в борьбе против чего можно будет себя испытать, закалить.

— Больно надо, — скажет выросший Санька, — искать трудности на свою голову!

Надо, и даже очень надо! Недаром приобщение к мужчинам для мальчика и сегодня во многих нецивилизованных племенах — сложный и даже опасный обряд. Нужно показать разумную смелость, мужество, терпеливость, только тогда тебя «примут» во взрослые. А мы взрослостью стали считать сумму лет, а не сумму душевных возможностей.

Начав думать о взрослеющем Саньке, я неизбежно прихожу к вопросу о роли книг в его жизни. Книги находили его сначала в виде ярких картинок, наших с Галкой рассказов, раскрасок и лишь теперь овеществились в привычный вид. И здесь огромна ответственность родителей за то, чтобы хорошие книги вовремя попадали к ребенку, участвовали в его воспитании, развитии. Книги концентрируют мудрость, эмоциональный опыт поколений. Люди приходят и уходят. И оставляют книги. И человечество становится умнее, добрее от хороших книг. Как звезды — активные точки Вселенной, которые вносят в нее упорядоченность, освещают Вселенную, поддерживают в ней жизнь, так и книги — это звезды добра, которые вносят меру структурности и ясности в нравственный мир человечества, освещают и согревают светом высокой духовности того, кто захочет быть освещенным и согретым. Да, книги говорят не каждому! Книги — гордые создания человека. Их избирательность — это их мера защиты от варваров, от недоразвитых душ. Книгу надо полюбить, к ней надо потянуться, ей надо задавать вопросы — только тогда она расскажет все, что может рассказать. Полноценное общение с книгой — общение собеседников. Людей, похожих на равнодушные зеркала, в которых книга отражается, только пока она стоит перед глазами, таких людей мир книг всего лишь терпит презрительно и молчаливо, не более того. Такие люди паразитируют в мире книг.

Знать надо как можно больше книг. Но при этом чтение не должно быть случайным. Хорошие книги надо намечать, искать встречи с ними, преодолевать, как некие рубежи. Начитанность, приобретенная в детстве и юности, — огромный плюс в зрелости для человека любой специальности. Уверен, что без общей начитанности человек просто не может в полной мере состояться как мастер своего дела, будь он пекарь или токарь, шофер или врач…

Саньке подарили радиоуправляемую машинку. Он все играл да играл, все жужжал да жужжал ее моторчиком. Потом вдруг заметил, что в коридоре она движется медленнее.

— Папа, — спросил удивленно, — она что, темноты боится?..

Наигравшись, беседуем «за жизнь». Рассказываю Саньке, что в нем — половинка от папы и половинка от мамы. Санька мгновенно осваивается с этим.

— Знаю, знаю! От папы у меня — озорная половинка, от мамы — нежная. Мамина половинка слева — там сердце, а в сердце нежность. Папина половинка справа, там печень, она делает настроение. Мало желчи печень сварит — будет много озорства…

Мой дневник превратился в своеобразный нравственный закон. Если Санька или Алеша совершат что-то «пограничное», то ли плохое, то ли хорошее, они спрашивают у меня:

— Папа, ты это запишешь?..

Когда я отвечаю утвердительно, они радуются. Они воспринимают записывание как поощрение. Записываю я, по их мнению, только самое хорошее. Когда я говорю: «Не запишу…», они требуют уточнения. Надо им объяснить, почему я не хочу записывать — неинтересно это или плохо…

Дневник отца как воспитательное средство — это, видимо, сугубо наше. Во всяком случае, я об этом пока что не читал.