Гений

Пока Дэй с пистолетом в руке обследует первый коридор, я проверяю второй. Нахожу две комнаты поменьше, в них по пять коек, а в конце — маленькую дверь, которая ведет в бесконечный темный туннель. Я уверена: из второго коридора есть такой же выход. Я перехожу от койки к койке, проводя рукой по стене, на которой побывавшие здесь оставили свои имена и инициалы. «Это путь к спасению. Джей Ди Эдвард», — гласит одна из надписей. «Выход отсюда только один — смерть. Мария Маркес», — говорит другая.

— Все чисто? — слышу я голос Дэя у себя за спиной.

— Чисто, — киваю я. — Думаю, теперь мы в безопасности.

Он вздыхает, плечи его сутулятся, потом проводит рукой по спутанным волосам. Мы не виделись всего несколько дней, но почему-то кажется, гораздо дольше. Я подхожу к нему. Он разглядывает мое лицо, словно видит меня в первый раз. Наверно, у него ко мне миллион вопросов, но он просто поднимает руку и убирает с моего лба выбившуюся прядь волос. Не знаю, отчего кружится голова — то ли от болезни, то ли от эмоций. Я почти забыла, какие чувства рождают внутри его прикосновения. Я хочу окунуться в чистоту, которую являет собой Дэй, напитаться его простой честностью, услышать его сердце, открытое и искреннее.

— Эй, — шепчет он.

Я обнимаю его, мы прижимаемся друг к другу. Я закрываю глаза, отдаваясь телу Дэя, чувствую тепло его дыхания на моей шее. Его руки гладят мои волосы, ласкают спину, держат так, будто он боится, что я улечу. Он отстраняется, чтобы заглянуть мне в глаза, потом подается вперед в желании меня поцеловать… но почему-то замирает на полпути и снова сжимает меня в объятиях. Обнимая его, я чувствую утешение, но не страсть.

Что-то изменилось.

Мы проходим на кухню (двести двадцать пять квадратных футов, судя по числу плиток на полу), берем две банки консервов и две бутылки воды, усаживаемся за длинный стол и устраиваемся поудобнее. Дэй не произносит ни слова. Я жду, пока мы едим макароны с томатным соусом из одной консервной банки, но он все молчит. Кажется, он думает. О проваленном плане? О Тесс? А может, и не думает вовсе, а просто оглушен и не обрел пока дара речи. Я тоже молчу. Не хочу вкладывать ему в рот слова.

— Я увидел твой знак на камеру, — говорит он наконец через семнадцать минут. — Я не мог понять, что именно ты от меня хочешь, но общее представление получил.

Я отмечаю, что он не упоминает поцелуя между мной и Анденом, хотя наверняка видел его.

— Спасибо, — отвечаю я.

Зрение затуманивается на секунду, и я быстро моргаю, чтобы прогнать пелену. Может, мне нужны еще лекарства.

— Извини… что поставила тебя в такую сложную ситуацию. Я пыталась направить колонну джипов по другому маршруту, но у меня не получилось.

— Задержка произошла из-за того, что ты упала? Я боялся, с тобой что-то случилось.

Несколько секунд я задумчиво жую. Сейчас пища на вкус должна быть прекрасна, но я совершенно не голодна. Нужно бы сразу же сказать об освобождении Идена, но тон Дэя (чем-то напоминающий гром на горизонте) сдерживает меня.

— Рейзор скрывает истинные причины покушения на Президента. Я пока их не знаю, но то, что он нам наговорил, не вяжется.

Я замолкаю на секунду — мне приходит в голову, что Рейзор может быть задержан властями Республики. Если не уже, то скоро. Республика до конца дня узнает, что водители джипов по указанию Рейзора поехали по гибельному для Андена маршруту.

Дэй пожимает плечами и сосредотачивается на еде:

— Кто знает, что теперь делают Патриоты.

Может быть, он говорит это, потому что думает о Тесс. О том, как она посмотрела на него, прежде чем мы исчезли в туннеле… Я не буду спрашивать, что произошло между ними. Воображение рисует мне их двоих на кушетке, им хорошо, они расслаблены, как во время нашего первого появления у Патриотов в Вегасе, когда голова Дэя лежала на коленях Тесс. Она наклоняется, чтобы прикоснуться своими губами к его губам. В желудке у меня образуется пустота. Но она не пошла с нами, напоминаю я себе. Что между ними произошло? Я представляю, как Тесс ссорится с Дэем из-за меня.

— Так, значит, — говорит он ровным голосом, — ты узнала о Президенте что-то такое, из-за чего мы предали Патриотов.

Он еще не в курсе об Идене. Я ставлю на стол бутылку с водой и поджимаю губы.

— Президент освободил твоего брата.

Вилка Дэя замирает на полпути ко рту.

— Что?

— Анден освободил его в тот день, когда я подала тебе знак. Иден находится под федеральной защитой в Денвере. Анден возмущен тем, что Республика сделала с твоей семьей… и он хочет завоевать наше доверие — твое и мое.

Я тянусь к Дэю, но он отдергивает руку. Я разочарованно вздыхаю. Я не знала, как он воспримет новости, но надеялась, что он будет… счастлив.

— Анден абсолютный противник политики покойного Президента, — говорю я. — Он хочет отказаться от Испытаний и экспериментов с чумой.

Я делаю паузу. Дэй по-прежнему сидит, уставившись в банку с макаронами и держа вилку в руке, но больше не ест.

— Он хочет радикально изменить систему, но для начала ему нужно завоевать расположение общества. Он практически просил меня о помощи.

Лицо Дэя кривится.