Генри Лонгфелло. Песнь о Гайавате. Уолт Уитмен. Стихотворения и поэмы. Эмили Дикинсон. Стихотворения.

Негр крепкой рукою держит вожжи четверки коней, камень, прикрученный цепью, качается у него под повозкой,
Из каменоломни он едет, прямой и высокий, он стоит на повозке, упершись ногой в передок,
Его синяя рубаха открывает широкую шею и грудь, свободно спускаясь на бедра,
У него спокойный, повелительный взгляд, он заламывает шляпу набекрень,
Солнце падает на его усы и курчавые волосы, падает на его лоснящееся, черное, великолепное тело.

Я гляжу на этого картинного гиганта, я влюблен в него и не могу удержаться на месте,

Я бегу с его четверкой наравне.

Во мне ласкатель жизни, бегущей куда бы то ни было, несущейся вперед или назад.

Я заглядываю в каждую нишу и наклоняюсь над мельчайшими тварями, не пропуская ни предметов, ни людей.
Я впитываю все для себя и для этой песни.

Быки, когда вы громыхаете ярмом и цепями или стоите под тенью листвы, что выражается в ваших глазах?

Мне кажется, больше, чем то, что за всю мою жизнь мне довелось прочитать.

Проходя, я спугнул дикую утку и дикого селезня во время моей далекой и долгой прогулки,

Обе птицы взлетают вместе и медленно кружат надо мной.
Я верю в эти крылатые замыслы,
Я признаю красное, желтое, белое, что играет во мне,
По-моему, зеленое и лиловое тоже далеко неспроста, и эта корона из перьев,
Я не зову черепаху негодной за то, что она черепаха,
И сойка в лесах никогда не учила гаммы, все же трели ее звучат для меня хорошо,
И взгляд гнедой кобылы выгоняет из меня всю мою постыдную глупость.

14

Дикий гусь ведет свою стаю сквозь холодную ночь,
«Я — хонк!»

— говорит он, и это звучит для меня как призыв,Пошляку это кажется вздором, но я, слушая чутко,
Понимаю, куда он зовет, там, в этом зимнем небе.

Северный острокопытный олень, кот на пороге, синица, степная собака,

Дети хавроньи, похрюкивающей, когда они тянут сосцы,
Индюшата и мать-индюшка с наполовину раскрытыми крыльями —
В них и во мне один и тот же вечный закон.

Сто́ит мне прижать ногу к земле, оттуда так и хлынут сотни любовей,

Перед которыми так ничтожно все лучшее, что могу я сказать.

Я влюблен в растущих на вольном ветру;

В людей, что живут среди скота, дышат океаном или лесом,
В судостроителей, в кормчих, в тех, что владеют топорами и молотами и умеют управлять лошадьми,
Я мог бы есть и спать с ними, из недели в неделю всю жизнь.

Что зауряднее, дешевле, ближе и доступнее всего — это Я,

Я играю наверняка, я трачу себя для больших барышей,
Я украшаю себя, чтобы подарить себя первому, кто захочет взять меня,
Я не прошу небеса опуститься, чтобы угодить моей прихоти,
Я щедро раздаю мою любовь.

15