Читаем Гепард полностью

Це була одна з найвдаліших знахідок, яку за її сценічним ефектом можна прирівняти хіба що до дитячого візочка в знаменитому фільмі Ейзенштейна. Від цієї суміші офіційності та інтимності серце князя стало м’яке, як віск. А тим часом дон Калоджеро піднімався по сходах, примовляючи, як шкодує його дружина, що не може супроводжувати свою дочку: напередодні вона спіткнулась і вивихнула ліву ногу, а тепер лежить колодою в хаті.

— Вірите, князю, кісточка в неї набрякла, мов той гарбуз!

Дон Фабріціо, звеселений ніжним звертанням Анджеліки і переконаний після розмови з Тумео, що його пропозиція ніколи не буде прийнята, запропонував, що сам піде з візитом до синьйори Седара. Ця заява приголомшила дона Калоджеро, який, щоб відхилити її, приписав своїй бідолашній дружині ще одну хворобу — мігрень, яка нібито змушувала її перебувати в темряві.

Тоді князь подав руку Анджеліці. Вони пройшли в сутінках низку віталень, тьмяно освітлених маленькими каганцями, і повернули до залитого світлом «леопольдівського» салону, де вже зібралася решта родини, і цей похід крізь безлюдну темряву до затишного, освітленого центру нагадував церемоніал масонської ініціації.

Вся родина вже юрмилась на порозі. Перед гнівом свого чоловіка, який не просто розсіяв, а спопелив її ворожість до Анджеліки, княгиня стала втіленням самої чемності. Вона кілька разів поцілувала свою майбутню небогу і так міцно стиснула її в обіймах, що на шиї у дівчини відбилося знамените рубінове кольє, яке Марія-Стелла надягла з нагоди великого свята, хоч це було вдень. Франческо-Паоло зрадів з виняткового права поцілувати Анджеліку під ревнивим, але безпорадним поглядом батька. Кончетта не змогла стримати сліз — мабуть, від радості. Обидві її сестри не відходили від Анджеліки — безтурботні, вони могли весело гомоніти й сміятись. Отець Пірроне, котрий, незважаючи на свій сан, не був зовсім байдужий до жіночої вроди, в якій вбачав незрівнянний доказ Божої доброти, раптом забув про свою відразу до цього шлюбу. І пробурмотів: «Ходи з Ливану, о дружино![111]» — але потім був змушений урвати, щоб не викликати в пам’яті ще інші, пристрасніші біблійні рядки; мадемуазель Домбрей схвильовано схлипувала, як і належить гувернанткам, і стискала своїми зневіреними руками пишні плечі дівчини, примовляючи: — «Angelica, Angelica, pensons à la joie de Tancrède[112]». Тільки Бендіко, звичайно такий товариський, тепер глухо гарчав, аж поки розгніваний Франческо-Паоло, з тремтячими від збудження губами, не вигнав його з салону.

На двадцяти чотирьох з сорока восьми бра люстри горіли воскові свічки, кожна з яких, біла і чиста, могла символізувати дівчину, що тане від кохання; на кінчиках кожного бра різнобарвні квіти з муранського скла схиляли свої голівки, щоб помилуватись на ту, що увійшла, і послати їй мерехтливу, райдужну усмішку. У великому каміні весело танцювало полум’я, яке горіло радше для святкового настрою, ніж щоб обігріти вже тепле приміщення. Його відлиски тремтіли на кахляних плитках підлоги і оживляли тьмяну позолоту меблів. Воно справді уособлювало домашнє вогнище, символ домівки, де палаючі поліна нагадували про іскріння жаги, а грань — про стримувану палкість.

Княгиня, якій найвищою мірою була притаманна здатність зводити почуття до їх найменшого спільного знаменника, розповіла кілька яскравих епізодів з дитинства Танкреда; вона поверталась до них з такою наполегливістю, немов щиро вважала, що Анджеліка стане вдвічі щасливішою, дізнавшись, що в шість років її наречений не капризував, коли йому ставили промивницю, а в дванадцять у нього вистачало хоробрості вкрасти жменю вишень. Коли вона розповідала про цей епізод відважного грабіжництва, Кончетта розсміялась:

— Цієї вади Танкред ще й досі не позбувся. Пам’ятаєш, тату, як два місяці тому він украв у тебе персики, які ти так хотів покуштувати?

Після цього дівчина враз спохмурніла, немов збиралася захищати інтереси власників усіх обкрадених садків.

Дон Фабріціо поклав край цим недоречним спогадам. Він заговорив про дорослого Танкреда, юнака кмітливого і спритного, який не лізе в кишеню за дотепом, що викликає веселий сміх у друзів і доводить до відчаю супротивників. Він пригадав, як одного разу в Неаполі герцогиня Сантаякасьтам, якій відрекомендували Танкреда, раптом так захопилась ним, що почала вимагати, щоб він якнайчастіше заходив до неї, де б вона не була — в салоні чи в спальні — бо, за її словами, ніхто не вмів так розповідати різні petits riens[113], як він. Хоч дон Фабріціо квапливо додав, що Танкредові на той час не було ще й шістнадцяти, а герцогині минуло п’ятдесят, очі Анджеліки метнули блискавки: їй були добре відомі звички палермських юнаків та моральність неаполітанських герцогинь.

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 мифов о князе Владимире
10 мифов о князе Владимире

К премьере фильма «ВИКИНГ», посвященного князю Владимиру.НОВАЯ книга от автора бестселлеров «10 тысяч лет русской истории. Запрещенная Русь» и «Велесова Русь. Летопись Льда и Огня».Нет в истории Древней Руси более мифологизированной, противоречивой и спорной фигуры, чем Владимир Святой. Его прославляют как Равноапостольного Крестителя, подарившего нашему народу великое будущее. Его проклинают как кровавого тирана, обращавшего Русь в новую веру огнем и мечом. Его превозносят как мудрого государя, которого благодарный народ величал Красным Солнышком. Его обличают как «насильника» и чуть ли не сексуального маньяка.Что в этих мифах заслуживает доверия, а что — безусловная ложь?Правда ли, что «незаконнорожденный сын рабыни» Владимир «дорвался до власти на мечах викингов»?Почему он выбрал Христианство, хотя в X веке на подъеме был Ислам?Стало ли Крещение Руси добровольным или принудительным? Верить ли слухам об огромном гареме Владимира Святого и обвинениям в «растлении жен и девиц» (чего стоит одна только история Рогнеды, которую он якобы «взял силой» на глазах у родителей, а затем убил их)?За что его так ненавидят и «неоязычники», и либеральная «пятая колонна»?И что утаивает церковный официоз и замалчивает государственная пропаганда?Это историческое расследование опровергает самые расхожие мифы о князе Владимире, переосмысленные в фильме «Викинг».

Наталья Павловна Павлищева

История / Проза / Историческая проза
Чингисхан
Чингисхан

Роман В. Яна «Чингисхан» — это эпическое повествование о судьбе величайшего полководца в истории человечества, легендарного объединителя монголо-татарских племен и покорителя множества стран. Его называли повелителем страха… Не было силы, которая могла бы его остановить… Начался XIII век и кровавое солнце поднялось над землей. Орды монгольских племен двинулись на запад. Не было силы способной противостоять мощи этой армии во главе с Чингисханом. Он не щадил ни себя ни других. В письме, которое он послал в Самарканд, было всего шесть слов. Но ужас сковал защитников города, и они распахнули ворота перед завоевателем. Когда же пали могущественные государства Азии страшная угроза нависла над Русью...

Валентина Марковна Скляренко , Василий Григорьевич Ян , Василий Ян , Джон Мэн , Елена Семеновна Василевич , Роман Горбунов

Детская литература / История / Проза / Историческая проза / Советская классическая проза / Управление, подбор персонала / Финансы и бизнес
Жанна д'Арк
Жанна д'Арк

Главное действующее лицо романа Марка Твена «Жанна д'Арк» — Орлеанская дева, народная героиня Франции, возглавившая освободительную борьбу французского народ против англичан во время Столетней войны. В работе над книгой о Жанне д'Арк М. Твен еще и еще раз убеждается в том, что «человек всегда останется человеком, целые века притеснений и гнета не могут лишить его человечности».Таким Человеком с большой буквы для М. Твена явилась Жанна д'Арк, о которой он написал: «Она была крестьянка. В этом вся разгадка. Она вышла из народа и знала народ». Именно поэтому, — писал Твен, — «она была правдива в такие времена, когда ложь была обычным явлением в устах людей; она была честна, когда целомудрие считалось утерянной добродетелью… она отдавала свой великий ум великим помыслам и великой цели, когда другие великие умы растрачивали себя на пустые прихоти и жалкое честолюбие; она была скромна, добра, деликатна, когда грубость и необузданность, можно сказать, были всеобщим явлением; она была полна сострадания, когда, как правило, всюду господствовала беспощадная жестокость; она была стойка, когда постоянство было даже неизвестно, и благородна в такой век, который давно забыл, что такое благородство… она была безупречно чиста душой и телом, когда общество даже в высших слоях было растленным и духовно и физически, — и всеми этими добродетелями она обладала в такое время, когда преступление было обычным явлением среди монархов и принцев и когда самые высшие чины христианской церкви повергали в ужас даже это омерзительное время зрелищем своей гнусной жизни, полной невообразимых предательств, убийств и скотства».Позднее М. Твен записал: «Я люблю "Жанну д'Арк" больше всех моих книг, и она действительно лучшая, я это знаю прекрасно».

Дмитрий Сергеевич Мережковский , Дмитрий Сергееевич Мережковский , Мария Йозефа Курк фон Потурцин , Марк Твен , Режин Перну

История / Исторические приключения / Историческая проза / Попаданцы / Религия