Герман Лопатин

И стал давить на тонкую ладонь, пригибая ее к столу, как делал это студентом, когда мерялся силами со своими однокашниками.

У Дегаева побагровело лицо, но удержать руки в вертикальном положении, как ни силился, не смог. Лопатин легко придавил ее к столу.

– И вы утверждаете, что этими вот руками придушили возчика? Полузамерзший?

– Вы можете не верить.

– Вы бы без посторонней помощи и из бочки-то не вылезли. Говорите, кто вам помогал?

– Честное слово!

– Не клянитесь. Я вам все равно не поверю.

– Никто не помогал.

– Тогда я вам помогу. Вы струсили, Дегаев, испугались тюрьмы и стали служить в полиции.

– Неправда!

– Правда. И теперь вы мне расскажете все и в частности то, почему вскоре после вашего побега был переведен с повышением в Петербург инспектор политической полиции Судейкин.

– Откуда я знаю.

– Зато я знаю. За побег важного государственного преступника – а ведь вы именно так числились по жандармскому управлению – Судейкин мог рассчитывать только на взыскание. Я лучше вас знаю порядки министерства юстиции и главного жандармского управления.

– Вы ничего мне не сделаете, – тихо и зло произнес Дегаев, – я сейчас позову полицию.

– Не угрожайте. Вы трус, вам дорога своя шкура, и вы никого не позовете. Я просто пристрелю вас на месте. Вы это прекрасно знаете. Вы будете делать то, что прикажу вам я.

– Что вы от меня хотите?

– Я хочу знать, как была предана организация, как были схвачены члены Исполнительного комитета. Я хочу знать, с какими целями явился в Петербург жандармский полковник Судейкин.

– Хорошо, я расскажу…

10

Молодые парни из «Народной воли» требовали расправы: кинжала или пули предателю.

Лопатин с трудом убедил их в том, что Дегаев заслужил другое, более жестокое для него наказание.

Его следовало вышвырнуть из общества, из родной страны, обречь на вечное изгнание. От него необходимо было избавиться, но его можно было оставить в живых. Провокатором он стал не по убеждению, а из трусости.

Иное дело – Судейкин. Инспектор политической полиции являлся более опасной фигурой.

От Дегаева Лопатин узнал, что существовавший в ту минуту Исполнительный комитет «Народной воли» (Дегаев, два брата Карауловых, Якубович и Усова) весь известен Судейкину и действует под его властью.

Случилась страшная для революционного движения вещь: тайным его главою стал его явный враг. Любой шаг народовольцев был известен Судейкину. Он держал в своих руках Дегаева и не ограничивался слежкой, а заставлял революционеров делать то, что отвечало его собственным интересам.

О том, что в его лапах находится центр «Народной воли», не догадывались даже его непосредственные начальники – министр юстиции и шеф корпуса жандармов.

Судейкин рвался к власти.

Он решил толкнуть народовольцев на несколько террористических актов, вплоть до убийства одного из великих князей, запугать царскую фамилию насмерть и, произведя ряд эффектных арестов, стать единственным властителем страны.

Приезд Лопатина в Петербург пресек его страшную работу.

Судейкин был приговорен Исполнительным комитетом к смертной казни. Она состоялась той же осенью 1883 года.

Народовольцы воспрянули духом.

Теперь можно было укреплять партию, собирать новые силы.

Кизиловая трость 1884 год

1

Четвертого октября 1884 года в рижский порт входил пароход «Кельсо». Он принадлежал английскому пароходному обществу «Томас Вильсон, сын и K^o» в Гулле и совершал рейсы между Ригой, Штеттином, Лондоном и Нью-Кастлом.

На пристани пароход ожидала толпа.

Среди партикулярных пальто, котелков и зонтиков вкраплены голубые шинели, круглые фуражки и длинные сабли жандармов.

Первыми на палубу юркнули носильщики и доверенные торговых фирм. Затем поднялись жандармы.

Один стал при входе. Двое прошли внутрь корабля.

Последним взошел на пароход человек средних лет, с русой, коротко подстриженной бородой и в очках.

В руке он держал черную кизиловую трость.

– Господин!

Владелец кизиловой трости не повернул к жандарму головы.

– Требуется предъявлять!

Господин с тростью пожал плечами.

– Я не понимаю вас, – сказал он по-английски. – Мне надо видеть шкипера Линдзея Эльсона.

– Нужен документ.

– Я подданный его величества британского короля. Вы не имеете права меня задерживать!

– Так бы и говорил, – пробурчал жандарм и пропустил англичанина.

Тот по-хозяйски толкнул дверь надстройки и быстро добрался до того места, где находился люк в угольный бункер.

У квадратного, наполовину отдраенного отверстия он остановился.

Внизу, в угольной яме разговаривали.

– Дураком-то не прикидывайся, – сказал один, звонко, почти весело, тем тоном, каким разговаривают в России молодые преуспевающие чиновники при исполнении служебных обязанностей. – Ты плотник?

– Корабельная плотник, – испуганный голос.

– А раз плотник, нечего тебе в угольной яме делать.

– Вы послушаль меня.

– Чего тебя слушать? Полезай наверх!

– Вы послушаль лутчи…

– Давай, немчура, лезь! Гриньков, забери пакет.

По железным ступенькам лестницы, поднимавшейся вертикально по стенке бункера, забухали ноги.

Англичанин повернул прочь.