Герметическая традиция

«Ум,5*1 Бог, объединяющий мужское и женское начало [первичный

анд-рогин, состоящий из © И (£], который есть Жизнь и Свет, сотворил Своим Словом иной созидающий ум - Демиурга, Бога

Огня и Дыхания,*"1 который создал затем семь Управителей, объемлющих в своих кругах мир чувственный и управляющих им с

пбмощью того, что называют Судьбой (eipap/rtvn)».'** Здесь

последняя фраза отсылает нас к традиции, кою Платон называл

Колесом Рока, состоящим из семи вращающихся сфер, каковыми

управляют «дщери необходимости»; предшествующее разделение

делает эту необходимость работой вторичного бога, за пределами

царства которого, тем не менее, существует высшее интеллектуальное

«андрогинное» существо, но и в функциях этого более высокого региона

мы можем увидеть те же семь принципов. Однако в той гностической и

мистической атмосфере, в которой обрели форму греческие

алхимические тексты, имел место обычай учить о существовании

двух седмиц - нижней, называемой «семеричной змеёй, дочерью

Иоалдабаофа» (таково имя «вторичного бога»),

78

и другой, высокой и небесной, коя в своей всеобщности соответствует

восьмой сфере («за пределами Седмицы») или восьмерице,4 также по-

мещённой Платоном над сферами «необходимости».4ностик Вален-

тин назвал её «Небесным Иерусалимом»;6 гностико-герметический

папирус трактует его как Священное Имя, Седмицу из греческих глас-

ных, взятых как символ «семи небес», в то время как Восьмая состав-

ляющая есть «монада», или «единство иного рода», повторяющее их

на более высоком плане; тут также можно проследить связь со схема-

тикой восьмилучевых звёзд в Хризопее Клеопатры.1 И наоборот, мы

можем рассматривать высшую седмицу, видя в семи формах после-

дней субстрат седмицы нижней, рождаемой посредством символичес-

кой «Земли». Именно так Бёме видит в седьмом принципе, «природе», раскрытие (экстериоризацию) остальных шести, подразумевая под седь-

мым «тело», а под остальными - его «жизнь» (в трансцендентном смыс-

ле): «Седьмой неточный дух Божий есть неточный дух природы, ибо

прочие шесть рождают седьмого; и седьмой, когда он рождён, бывает

как бы матерью прочих шести, объемля прочие шесть и в свой черёд

рождая их [то есть, проявляет их в своей собственной форме, делая их

проявлениями природными: к примеру, семь видимых планет, каковые

суть осязаемые символы планет невидимых]; ибо телесная и природ-

ная сущности состоят в седьмом. . Здесь одна их семи природных форм

господствует над остальными и каждая из них участвует в соответ-

ствии со своим порядком»;8 «тело» здесь, конечно, следует понимать в

самом широком смысле, помня, что физическое тело человека пред-

ставляет собой лишь частный случай такового.

Те же доктрины, представленные в форме мифов и описаний кос-

мических существ, следуетотносить к значению и возможностям внут-

реннего опыта- прежде всего, по отношению к дифференциации упо-

мянутых двух седмиц. В связи с этим, мы можем вернуться к гермети-

ческим текстам, процитированным выше,9 где сказано, что человек, в

котором однажды пробудилась воля к творчеству, желает преодолеть

пределы, устанавливаемые необходимостью, и овладеть силой, заклю-

чённой в Огне. Здесь явно представлена вариация на тему мифа о Про-

метее, каковой также заканчивается «падением»: человек, стоящий

«выше гармонии [то есть универсального порядка, союза различных

законов и природных условий], становится рабом гармонии. Хотя гер-

мафродит, подобно Отцу, выше сна, он остаётся подчинённым сну».10

Но «сон» является эзотерическим термином, традиционно обозначаю-

79

щим сознание, отягощённое условиями существования в животном теле, это антитеза символу пробуждения инициата при помощи работы, раз-

рушающей сон (nidrabhanga в индийских текстах), которую осуществ-

ляет «бодрствующая интеллектуальная природа» - rj (pvmq aypvjcvog, о

коей говорит Плотин. Как и буддистская авидъя, этот символический

«сон» может рассматриваться в качестве эквивалента «забвения», гре-

ческой петы (AJ/«7 ). Макробий сообщает нам о традиции разделения

«материи» - bhj - на две части, одна из которых, как амброзия, являет-

ся субстанцией жизни богов, а другая, как напиток души, составляет

воды реки Леты, воды забвения'" эта традиция разъясняет смысл уче-

ния о двух седмицах.

Речь не идёт о двух реально отличающихся порядках, но о еди-

ной реальности, имеющей два разных модуса бытия.12 Событие, кото-

рое ведёт от одного модуса к другому, упоминается в Corpus Hermeticum, и его эпилогом служит состояние сна, забвение, потеря духовного со-

знания, изменение наиболее глубоких принципов. Эту концепцию

разъяснил ученик Бёме, Георг Гихтель. Он говорит, что огонь (то есть

сила «Я»), когда он отделён от Света (то есть от всепроникающей жи-

вучести), превращается в желание, такой огонь своим жаром поглощает