Гибель античного мира

Единственным известным нам христианином, который выступил против этого культа, оказался один аквитанский священник по имени Вигиланций. Он писал: «Мы наблюдаем, как обряды язычников под религиозным предлогом вводятся в церкви, бесчисленные свечи горят в течение всего дня, и везде люди целуют и преклоняются перед чем-то вроде урн с прахом, завернутых в дорогую ткань»¹. Его брошюра была решительно опровергнута самым известным теоретиком церкви Иеронимом.

Другой религиозный теоретик, Августин, чрезвычайно увлекся чудодействиями и организовал их систематическое фиксирование в Гиппоне и двух соседствующих городах — Узалисе и Каламе. Главы церковных приходов составляли краткие описания (libelli), которые оглашались в церкви и сохранялись. До нас дошло одно такое описание и каталог чудодействий, хранившийся в Узалисе. Чудеса были достаточно обычными явлениями, в Гиппоне их было засвидетельствовано около семидесяти менее чем за два года. Большинство из них представляли собой излечение от болезни или оживление мертвых. Отличительной их чертой является тривиальность и механический характер магических действий. Одним из типичных чудодействий предстает следующее. Какой-то владелец виноградника в Узалисе, опустившись в свой погреб, обнаруживает, что весь его запас — двести кувшинов вина — полностью непригоден для питья. Он приказывает рабу отлить из каждого кувшина по нескольку капель в графин, который следует оставить на ночь в усыпальнице Св. Стефана. На следующий день вино из этого графина было снова разлито по кувшинам, содержимое которых приобрело после этого отличнейший вкус.

Святые и мученики, как хвастается Феодорит, заменили языческих божеств и героев, их церкви вытеснили храмы, а их годовщины — старые праздники. Они творили те же деяния: излечивали больных, наделяли детьми бесплодных женщин, указывали на клятвопреступников и составляли прорицания. Некоторые из них стали защитниками и покровителями отдельных городов. Св. Мартин в Туре занял ту же позицию, что и Артемида в Эфесе. Другие прославились особыми поступками. Св. Феликс из Нолы завоевал известность разоблачением лжесвидетельств, и Августин отослал к его гробнице двух духовников из Африки, чтобы обнаружить, кто из них был лжецом. Усыпальницы святых Кира и Иоанна, врачей из Канопа, не взимавших плату с больных, были воздвигнуты в Эгее на месте храма Асклепия, разрушенного Константином.

Но нельзя сказать, что языческие божества были в действительности трансформированы в мучеников. Христиане рассматривали старых божеств как злотворящих демонов и избегали их храмов как их обителей. Тело мученика иногда хоронили в заброшенном храме, из которого вследствие этого изгонялись злые духи, и мученик, таким образом, наследовал жилище божества. Поминовения иногда устанавливались в день языческих праздников как отвлекающий маневр. Время от времени языческий миф приписывался мученику, который пришел на смену местному божеству или герою. Так, Св. Георгий приобрел историю Персея и Андромеды.

Теологические противоречия самого невразумительного толка порождали неистовые страсти, которые охватывали широкие слои верующих. Причем не только богословы атаковывали друг друга язвительными памфлетами, что проявлялось в многочисленных стычках между монахами, но бунтовали и подавлялись массовыми военными действиями городские толпы. Крестьяне собирали банды мародеров, которые похищали религиозных соперников и опустошали их фермы. Этот феномен приводит в удивление современных историков, которые утверждают, что такие волнения не могли возникать в результате споров на религиозной почве, а оказывались результатом скрытой национальной или классовой вражды. Но подобное удивление сразу же исчезает, когда осознаешь, что вокруг религии сосредоточивался главный интерес данной эпохи и что истинная или неистинная вера влекла за собой не только спасение или проклятие отдельной личности, но и процветание или бедствие для всей империи. «Даруйте мне землю, очищенную от еретиков, Ваше Величество, — обратился Несторий к Феодосию II, — и я дарую Вам в обмен небеса. Подчините мне еретиков, и я подчиню Вам персов»[41].