Гибель профессии

Филиппов, толстощекий и губастый парень, был арестован в тот момент, когда он уплетал жареную осетрину.

— Хоть бы дали доесть, — с наглой усмешкой сказал он, увидев на пороге человека в милицейской форме.

Гадалка, поджав тонкие губы, стояла у дверей. Оттолкнув ее, в сарай вбежала Королева. Резким движением она сорвала простынку с шубы. Самойленко, внимательно следя за поведением всех участников драмы, заметил ярость на худом лице гадалки. «Ведьма, — подумал он. — Стопроцентная ведьма».

Вдруг гадалка ринулась к Филиппову и молниеносным движением залепила ему пощечину.

— Дурак! — сказала она презрительно. — Трижды дурак!

— Гражданин начальник! — обратилась старуха к следователю. — Имейте в виду, я его и пускать к себе в дом с этими тряпками не хотела! Я его вон гнала! Мне ни он, ни тряпки не нужны! Откуда я знаю, может быть, это полюбовница ему подарила!

— Сплошное недоразумение, — смущенно сказал Филиппов, опасливо следя за быстрыми движениями старой ведьмы.

Следователь, на отвечая, предложил Филиппову взять со скамейки похищенные шубу и платья и следовать за ним. Старухе велено было не выходить из дому и ждать вызова.

— Извольте…

С того момента, когда у нее в сарае были обнаружены вор и ворованное, она стала необыкновенно почтительной и послушной.

Королева и без приглашения пошла вслед за Самойленко…

Узнав о новой фазе следствия, прибыл в милицию и прокурор.

— Точно такой же случай произошел в Киеве, — сказал он следователю в его кабинете, — гадалка оказалась руководителем шайки воров.

— Не знаю, — заметил следователь, — у меня впечатление, что наша гадалка не имеет к краже прямого касательства.

— Идеалист, — вздохнул прокурор, — как же не имеет, если вещи обнаружены в ее сарайчике?! Начнем с допроса этого Филиппова?

Но Самойленко не терпелось выяснить у Королевой, почему она так обрадовалась, увидя похищенную ею шубу. Не думала же она, что теперь шуба попадет в ее руки? И почему, в конце концов, она скрыла, что таинственный Петр — это «племянник» гадалки? Надо ее спросить!

Самойленко позвал в кабинет Королеву. Она вошла, но тут дежурный доложил вполголоса, что явился и просит приема гражданин Королев Валерьян Дмитриевич.

— Пусть войдет, — сказал прокурор.

В комнату стремительно вошел мужчина лет сорока. У него было бледное, расстроенное лицо.

— Я только что приехал… Мне соседи сказали… Разрешите… — бессвязно бормотал Королев. Увидев жену, он побледнел еще больше.

— Шубу! Посмотри шубу! — яростным шепотом велела ему Королева.

Он взглянул на котиковую шубу, лежавшую на столе вещественных доказательств, и в недоумении пожал плечами. Королева впилась в него глазами. Внезапно ее лицо потеряло выражение отчаянной решимости и глаза улыбнулись.

— Так это не ты дарил ей эти вещи?! — воскликнула она полувопросительно, полуутвердительно.

— Погодите, — сказал прокурор, — нельзя же так неорганизованно. Свидетель Королев, ваша жена созналась в ограблении Постниковой. Что вам известно по этому делу?

— Не можете ли вы объяснить, — уточнил вопрос Самойленко, — что именно ее могло толкнуть на преступление и почему она привлекла в соучастники некоего Филиппова, племянника или сожителя гадалки?

— Ничего не понимаю! — с отчаянием воскликнул Королев. — Мы жили с женой хорошо, она ни в чем не нуждалась…

— Это так, — сказала Королева точно самой себе. Королев вдруг вскричал:

— Гадалка! Все из-за нее!

— Успокойтесь, — сказал прокурор, — расскажите связно. Нуте-с?

— Кто-то насплетничал Наташе, будто мы с Постниковой любим друг друга. Это была неправда! На жену сплетня подействовала тяжело. Она пошла к гадалке «проверить» меня. Та, искусно выспросив, нагадала ей, что Постникова — разлучница и злодейка.

— Откуда вы это знаете?

— Жена мне рассказала. Я объяснил ей, что ничего, кроме общего труда, нас с Постниковой не связывает, и мне показалось тогда, что Наташа поверила. Я уехал в командировку — и вот… Видите, что получилось!

— Это правда, — призналась Королева, — я тогда пошла к гадалке. Старуха сказала мне, что Постникова завлекает мужчин и заставляет их тратить деньги на себя. Я не могла не поверить в сочувствие ворожеи, мне показалось, что она искренне ненавидит Постникову за ее нехорошее поведение…

— Она ее ненавидит, только не за это, — сказал прокурор, — ну, продолжайте!

— Муж рассеял мои подозрения. Но после его отъезда меня снова потянуло к гадалке. Она порекомендовала мне попытаться «спасти свое семейное счастье» — пойти и устроить Постниковой скандал, оскорбить и побить ее. Я сказала, что не решаюсь. Тогда гадалка велела мне взять для храбрости ее племянника. Сначала он отказывался идти, но старуха, пообещала изжарить ему гуся как-то по-особому — видно, он ужасный обжора. Мы пошли, но не застали Постникову дома, в комнату нас впустил ее ребенок. Петр вдруг оживился и стал оглядываться. Я хотела дождаться возвращения хозяйки, но Петр посоветовал мне заглянуть в ящики письменного стола, нет ли там писем моего мужа. Я открыла незапертый средний ящик и сразу же увидела фото Валерьяна… Меня как в сердце ударили!