Глазами надзирателя. Внутри самой суровой тюрьмы мира

Рождество было одной большой панической атакой. Я, как всегда, приготовил ужин – Эми, конечно, предложила помочь, но вообще-то она ужасно готовит. Они с Билли уже несколько недель были на грани, изо всех сил стараясь не обращать внимания на мои вспышки гнева. И теперь мы все сидели на кухне, слушали музыку и старались создать приятную непринужденную атмосферу. Должно быть, я залип, чистя картошку и овощи, потому что, когда Эми заметила, что я делаю, она начала смеяться. Я испортил хренову кучу пастернака, моркови и картофеля – мы же делали классический рождественский ужин, жаркое из капусты и картофеля, картошка и соленые огурцы – и результат был в огромной куче передо мной. На столе лежали очистки, а нормальные овощи были в мусорном ведре у моих ног. И я разрыдался. Это было душераздирающе. Еще одна трагедия была не за горами.

Едва наступил Новый год, как 6 января 2016 года Раффлс, офицер из Стрэнджуэйс, позвонил мне с шокирующей новостью. Мой старый приятель Пит, половинка дуэта Трактора и Прицепа, умер. Он только что вышел на пенсию. Ему было пятьдесят шесть.

Он тоже ушел после инцидента в тюрьме – в отделе специальных вмешательств. Он оказался одним из первых на месте происшествия и видел все это, кровь повсюду. Питу поставили диагноз «посттравматическое стрессовое расстройство» (ПТСР), и через некоторое время он стал совсем плох. Чем дольше он был не на работе, тем хуже ему становилось, потому что он постоянно прокручивал это событие у себя в голове. Разочарованный в людях, которых считал друзьями, но которые теперь даже не разговаривали с ним, он также был подавлен тем, что не смог справиться сам. Пит стал считать себя забытым, никому не нужным человеком. Начались кошмары, и стресс усилился, и я понимал его: я сам был на его месте.

Он отсутствовал в общей сложности шесть месяцев, и часть этого срока совпала с моим больничным, так что мы часто виделись. Пробыв некоторое время дома, я обнаружил, что меня не волнует, что обо мне говорят остальные. Меня могли называть мягкотелым или уклонистом – мне уже было все равно. Но Пит проработал на этой должности двадцать пять лет, и его так уважали не потому, что он был трудолюбив, а потому, что был порядочным человеком. Мысль о том, что теперь его осуждают, глубоко ранила моего друга.

В конце концов он ушел на пенсию в Ночь Гая Фокса[47], 5 ноября 2015 года. Тюремная служба выплатила ему компенсацию за травму, но потом он получил письмо, в котором говорилось, что часть денег хотят забрать обратно. Соль на рану. Он не транжирил бабки на машину и шампанское, а использовал их, чтобы платить за ипотеку.

О размере компенсаций принимает решение начальник тюрьмы, и как-то у нас был неприятный прецедент. Один парень, находясь на больничном, открыл свой собственный интернет-бизнес и из-за этого получил только половину того, что ему полагалось. Пит первоначально получил 100 % компенсации, потому что давно служил в тюрьме и хорошо справлялся со своей работой. Однако он отказался от консультаций с кем бы то ни было – врачом, психиатром, и кто-то сообщил об этом начальству. Когда ему задали вопрос, он сказал, что ему неудобно разговаривать с незнакомцами. Наверху решили, что ему столько денег не нужно, и забрали четверть суммы обратно.

В последний раз мы виделись примерно за неделю до Рождества, когда он пригласил нас с Эми на ужин после того, как я помог ему перевезти вещи из его прежнего жилья в Уэльсе к невестке. Мы говорили только о том, как ему плохо. Я пытался убедить его, что он сделал все, что мог, и теперь должен забыть о работе, но он не мог. Она пробралась ему в мозги.

Как и я, он не любил праздники. Бедный старый Пит умер от обширного инсульта в начале января, Хелен обнаружила его.

Крематорий был битком. Хелен была просто ошеломлена таким количеством народа. Пит был популярным парнем, хотя, как обычно, мало кто из нас додумался сказать ему об этом, пока он был рядом. Я пришел в шортах и футболке для регби, что Питу бы очень понравилось, – это мой обычный прикид, когда я не на работе. Генри, капеллан Стрэнджуэйс, провел прекрасную службу. Даже заключенные были шокированы и расстроены, сказал он. Похороны прошли хорошо – настолько, насколько вообще может хорошо пройти такое мероприятие. После этого мы все отправились в мужской клуб в Сент-Хеленсе, где говорили о том, как досталось нашему другу – как несправедливое обращение с ним разбило ему сердце. Совершенно определенно – прикончила его тюремная служба.

Смерть Пита окончательно опустошила меня. В тот день, когда я узнал об этом, у меня случилась еще одна паническая атака. Я четыре часа был в спортзале, а потом меня опять стошнило на парковке. У меня не было с собой телефона. Когда я наконец вернулся домой, Эми была в бешенстве. В ту ночь я проплакал полтора часа.

Но это была моя последняя паническая атака. Я знал, что должен что-то предпринять, и хотя это все еще казалось мне глупостью, но пришло время для встречи с психотерапевтом.

* * *