Глухая ночь

Какая скука, пустота…
Не в радость сердцу сырая осень.
Устал, чертовски всё-таки, устал…
Год високосный… друзей уносит…
Бреду один средь буден бытия —
на ровном месте спотыкаясь,
и каждый шаг теряю смысл сгорающего дня,
и вслед за кем — то монотонно каюсь…
И вот стена, тупик, безмолвие, черта…
Не вижу смысла в «продолжении банкета»,
А кто — то за спиною хохотал,
И мнил себя светлей Божественного Света!..
Но, он дальтоник — видит цвет иначе,
И невдомек ему, что серость его масть,
Тот самый теневой и полузрячий
Серый кардинал, стремящийся во власть…
Ах, осень, осень, что же ты рисуешь,
На сером холсте жизнь убогую, зряшную…
В интригу ввязаться решила?.. Рискуешь…
Стать обманутой и проигравшею.
Прилипший лист к ветровому стеклу,
Хотел бы ожить, но время ушло…
Оболгавший друга, нёсший хулу,
Серою массою в Ад утекло.
В порыве временной круговерти,
Кому — то орден влепят за подхалимаж,
Кому — то клиновую «славу» в петлю,
Таков судьбоносный пассаж.
А осень, сменив минор на мажор,
Даря окруженью виолончели распев,
— Людские стенания — сущий вздор,
Всё пройдёт, своё отболев.

Сердце Ангела

На стене — развалине, заброшенной церквушки,
С крыльями обвисшими, Ангел тосковал…
Прихожане — умерли, высохла речушка,
Деревушка сгинула как девятый вал.
Колокол к иконам больше не зовёт,
Всё, что можно было — выкрали давно,
Звонаря убили, колокол — в «расход»!..
И с тех пор у Ангела на душе черно.
И Земля как прежде, больше не родит,
Некому посеять, некого кормить.
Поросла землица горькою полынью,
Богом край любимый, да людьми покинут.
Гаснут огоньками жизни деревень,
В города предательски, убегает люд,
На земле работать — не престижно… лень!
Но, и там не трудятся — маются, да пьют.
Отчего же, Ангел прочь не улетает,
С брошенного места преданной Земли?..
Потому, что сердце ангельское знает,
От Добра к людским сердцам тропки пролегли.
И однажды, Ангел верит, вновь всё возродится,
Восстановят церковь, выстроят дома,
Позовёт к заутрене колокол басисто,
И придёт народ моленьем грех с души снимать.

7

Вечный полёт