Гнев Тиамат

Время, проводимое под тягой, Наоми использовала для расчёта графиков безопасного транзита через врата, потом передавала их другим кораблям. С начала военной кампании они потеряли тридцать два корабля и чуть больше двух сотен человек. Они вернули Джима и Амоса, забрали Терезу Дуарте и уничтожили лаконийскую базу производства высокомощных кораблей.

«Вихрь» по-прежнему оставался огромной машиной-убийцей, способной подчинить какую угодно систему. Но это только один корабль. Он не станет атаковать никого за кольцом врат, оставив Лаконию без защиты. Он на привязи.

«Шторм» достиг врат, и прежде чем пройти через них, официально поприветствовал Наоми. Джиллиан Хьюстон уводила свой корабль обратно, к станции Драпер, и ожидала новых приказов.

Странно было думать об этом. Наоми потратила так много сил и времени, сосредоточившись на победе в битве, и почти забыла про всё, что будет потом. Освобождение от Лаконии не означало фактического возвращения к правлению Транспортного профсоюза. И не могло. С одной стороны, нет больше Медины, и больше никто не станет строить постоянную базу в пространстве колец. С другой — Лакония заменила торговые и контролирующие структуры собственными.

Но всё же способы были. Пусть невозможно взять в руки пространство колец, как раньше, но можно поставить там сеть дешёвых, легко заменяемых ретрансляторов оповещения для входящего и исходящего трафика. Прежде чем совершить переход, корабли, как минимум, будут знать, каков шанс стать летучим голландцем. Ведь если люди не будут уверены, что выйдут с другой стороны кольца, желающих переходить найдётся немного.

Достаточно дать им всю информацию, и они сами смогут принять правильное решение. Однако это проблема более отдалённая. Сейчас Наоми смотрела на шлейфы двигателей — корабли один за другим покидали Лаконию и исчезали за гранью врат — и думала: мы спасены, спасены.

В перерывах между переходами на ускорении экипаж праздновал, и, как ни печально, грызся между собой. В напряжённой ситуации перед атакой Йен Кефилве и другой молодой человек, инженер по имени Сафван Корк, оказались в одной постели и теперь находились в трудной фазе романтических переживаний. Наоми старалась держаться подальше от всего этого, но однажды увидела, как Джим сидит с Йеном в одном из опустевших торпедных отсеков, выслушивает рыдания. Наверное, так и надо.

Корабль был всего в трёх сотнях тысяч километров от кольца врат, и всё оставшееся расстояние они тормозили, чтобы перейти, а не просто врезаться в другую сторону сферы и исчезнуть. Силы Лаконии за ними не гнались. Даже дальних торпед вслед больше не выпускали.

Тереза Дуарте оказалась поразительным существом. Наоми попробовала установить с ней контакт, правда, только раз. Они отдыхали. Алекс шел на приятной четверти G, и Наоми решила поужинать. Странно было сидеть в столовой полной народа. На её памяти здесь никогда не было больше шести человек — экипажа «Роси».

Тереза сидела в одиночестве, опершись на стену, в одной руке миска с лапшой, в другой палочки. Затянутые назад волосы делали её лицо старше. И никого рядом. Никто с ней не разговаривал. Может быть, никто просто не знал, что ей сказать.

Наоми наложила себе в миску белого киббла и села напротив девочки. Тереза подняла взгляд, и прежде чем сумела взять себя в руки, в нём вспыхнула злость.

— Не помешаю? — спросила Наоми.

— Это ваш корабль. Можете выбирать место, какое вам нравится.

— Должно быть, немного странно оказаться в подобном месте?

Тереза кивнула. Наоми проглотила чуточку киббла и подумала, что им, возможно, придётся сидеть в молчании. Тереза покачала головой.

— Кругом люди. И уйти от них некуда. Дома я могла побыть в одиночестве. А здесь никто не остаётся один.

— Ну, способы есть, — сказала Наоми, вспомнив свой грузовой контейнер. — Но здесь обычно поменьше людей. Мы слегка переполнены.

— Вы должны иметь экипаж из двадцати двух человек.

— Обычно мы работали вшестером. Иногда вчетвером.

— Мне здесь не нравится. — Тереза встала. — Как только уйдём из Лаконии, я хочу подыскать другое место.

Она ушла, больше ничего не сказав. Не поставила миску с недоеденной лапшой в утилизатор, и когда Наоми закончила есть, ей пришлось убрать за ними обеими. А потом Наоми пошла по коридору к своей каюте.

К их каюте.

Джим сидел в кресле-амортизаторе. Комбинезон на спине и под мышками промок от пота. Он поднял на неё взгляд и покачал головой.

— Ни за что, никогда больше не позволю себе так терять форму. Это ужасно.

— Ты поправишься, — сказала она, устраиваясь рядом.

Кресло сместилось, подстраиваясь под добавленный вес. Каждый раз, когда Наоми видела Джима, она чувствовала, что не может, не позволяет себе поверить, что он в самом деле вернулся, что это не сон, не временная передышка. Как будто вселенная снова его отберёт. Это чувство понемногу слабело, но Наоми сомневалась, что когда-нибудь пройдёт.

— Я виделась в столовой с твоей подружкой, — сказала она. — По-моему, у неё проблемы с адаптацией.