Гнев Тиамат

Середина дня была заполнена зычными окриками и болью в ногах и спине. Тереза пинала мяч слишком сильно и мазала чаще, чем могла бы, и всё это время чувствовала прикованное к себе внимание одноклассников. И Мюриэль. И Коннора. Даже полковник Ильич заметил, что она отвлекается от игры, но задал только вопрос, хорошо ли она себя чувствует, и не продолжал эту тему. Когда настало время идти в душ и переодеваться, Тереза не пошла к шкафчикам вместе с остальными. У нее есть собственная квартира. Ей незачем больше быть рядом с ними. Ни с кем из них.

Уходя, Тереза посмотрела — не рядом ли с Мюриэль Коннор. Не держатся ли они за руки. А может, целуются. Но ничего подобного — Коннор стоял у питьевого фонтанчика вместе с Харидом Марксом, а Мюриэль притворялась мертвой, ее унесли с площадки Аннеке Дуби и Майкл Ли. Терезе казалось, что от этого вроде должно полегчать, но не так-то было.

В одиночестве своей квартиры она позволила себе расплакаться. И почувствовала себя глупо. Коннор ничего для нее не значит — просто мальчишка, о котором она думала больше, чем о других. Тереза никогда не целовалась с ним и не держала его за руку. До сегодняшнего дня она даже не знала, в курсе ли он, что она его выделяет. В курсе ли кто-либо. Но теперь он тайком выбрался из палатки посреди ночи, вместе с этой дурой Мюриэль Коупер. Кто там вообще руководил этим походом, что такое допустил? Кто-нибудь мог утонуть или стать добычей хищника. Некомпетентность! Вот в чем проблема. Именно из-за этого — как же иначе! — она и рыдала.

Ондатра настойчиво тыкалась под руку толстым носом. В глазах старой собаки явственно читалось беспокойство. Густой хвост неуверенно вилял.

— Я просто дура, — сказала Тереза и удивилась, насколько усталым звучит голос. — Настоящая дура.

Ондатра тихонько тявкнула и дернула передними лапами. Недвусмысленное приглашение. Давай забудем обо всем и поиграем. Тереза рухнула на кровать в надежде, что либо ее накроет сон, либо кровать разверзнется, как в кино, и ее затянет в другое измерение, где никто ее не знает. Ондатра снова фыркнула. Потом гавкнула.

— Ладно, — сказала Тереза. — Дай мне переодеться во что-нибудь не такое вонючее от пота. Глупая собака.

Ондатра усерднее завиляла хвостом. Искренне.

Утренние облака разошлись, но все вокруг было еще сырым после дождя. Всем мирам империи присущ круговорот воды. Везде, где жизнь, там и ливни, и грязные лужи. Тереза прошла по обрамленной колоннами дорожке к менее населенным частям Дома правительства. Сейчас ей не нужна компания, хватит собаки и жалости к себе.

Тереза гадала, могло ли всё быть по-другому. Если бы она сказала Мюриэль, чтобы та порвала с Коннором. А ведь она могла бы сказать. И по-прежнему может, вероятно. Если она пойдет к полковнику Ильичу и скажет, что ей не нравится общество Мюриэль, девчонку выпихнут из класса. Тереза может даже потребовать, чтобы Коннор больше времени проводил в Доме правительства, и так оно и будет.

Но все поймут, почему она так поступила, а значит, она этого не сделает. Вместо этого она шагала по серо-зеленому саду, глядя на зелень гор позади Дома правительства, и ей хотелось сбежать, умереть или повернуть время вспять.

Ондатра насторожилась, темные висячие уши приподнялись от возбуждения. Собака радостно гавкнула и бросилась вперед быстрее, чем можно ожидать от старого пса с изношенными суставами. Вопреки всему, Тереза засмеялась.

— Ондатра! — крикнула она, но собака и не подумала вернуться. Толстый виляющий хвост скрылся за живой изгородью из сирени, привезенной с Земли, и Тереза побежала следом.

Она почти ожидала, что Ондатра вспугнула дергунчика, пепельную кошку или еще какую местную живность, бродящую по территории. Собака иногда их ловила и ела, хотя потом ей было плохо. Тереза всегда боялась, что однажды в сад прокрадется хищник покрупнее. Но когда она обогнула живую изгородь, то обнаружила Ондатру рядом с человеком, сидящим на траве и устремившим взгляд на горизонт. Седеющие коротко стриженные волосы. Лаконийский мундир без знаков различия. Дружелюбная, но ничего не значащая улыбка.

Джеймс Холден. И Ондатра растянулась на траве рядом с ним, катаясь по земле, чтобы почесать спину. Тереза резко остановилась. Холден неспешно протянул руку и потрепал собаку по животу. Ондатра вскочила на ноги и гавкнула Терезе: «Ну давай же!» Почти против воли Тереза шагнула к самому известному заключенному империи.

Холден ей не нравился. Она ему не доверяла. Но когда бы они ни разговаривали, он всегда оставался вежлив и доброжелателен. Как будто его всё слегка забавляло в каком-то философском смысле, и потому легко было проявлять ответную вежливость.

— Привет, — сказал он, не глядя на нее.

— Здравствуйте.

— А знаешь, что странно? — сказал он. — Дождь пахнет так же, но мокрая почва — нет.

Тереза промолчала. Ондатра переводила взгляд с заключенного на нее и обратно, как будто чего-то ожидая. Через мгновение Холден продолжил: