Гнездо синицы

Ещё через пару часов начинает казаться, будто в квартире я не один; я не уверен, что закрыл дверь, а значит, кто-то мог войти и уже после самостоятельно закрыть. Приходится патрулировать помещение, подобно пограничнику, тщательно осматривать каждый угол; я проверяю шкафы, пространство за дверями, за натянутой шторкой в ванной, под кроватью, даже в окно выглядываю и закономерно ничего не обнаруживаю. Но ведь это теоретически возможно, что в помещении находится посторонний, что он зашёл в открытую дверь и закрыл её за собой. Возможно? Возможно. Ещё этот чёртов стул с одеждой, напоминающий силуэт некоего существа. Но у меня же нет привычки кидать одежду на стул, так кто шепчет мне оттуда? Я не могу расслышать, как бы ни напрягался, я слышу только топот сердца в ушах (что-то про лишние запятые?), из-за чего всякий блик из окна теперь действует на нервы[61]. Я даже спрашивал у соседей, как бы невзначай, но никто из них не замечал ничего странного…

И вновь я нахожу себя за наблюдением в глазок. Лампочка в выпуклом подъезде мигает каждый раз, когда я моргаю (я мигаю?), но её «миг» длится на мгновение дольше – никого. Успокоения ради я отрываю в туалете ещё несколько плиток[62] – это помогает успокоиться, не хуже чая с листиками мяты, стул с одеждой на время исчезает вместе с голосом. Жаль, что их[63] осталось не так много.

Что я хотел обнаружить за кафельной плиткой? Какой второй мир? Почему я считал этот второй мир настоящим? Ответами на эти (стоит отметить, вполне уместные) вопросы я не владел, но уместность их наличия не останавливала меня, скорее наоборот, подначивала. Разумность нужно было преодолеть, и преодолевал я её при помощи монтировки. Можно сорвать со стен обои, плитку, это принесёт лишь временное облегчение, тьма отступит вглубь штукатурки, прикроется газетами и слоем шпаклёвки.

Очередная прочитанная по диагонали крипи-байка из интернета под заголовком «Сборный человек придёт за твоими глазами» (под плоским предлогом игры её авторы пытались выманить у подростков пароли к аккаунтам).

«Сборный человек приходит к тому, кто не спит три ночи кряду, зарывая своё сознание в глубинах даркнета. Сначала начинаешь слышать его мерные шаги, они становятся всё громче и ближе и вот наконец застывают на твоей лестничной площадке, ты не можешь этого не чувствовать, идёшь на цыпочках и смотришь в глазок. Не стоит расстраиваться, если в первое мгновение ты никого там не обнаружишь, просто нужно немного подождать, чтобы глаза привыкли к выпуклости зеленоватого подъезда. Постарайся не моргать как можно дольше. Обрати внимание на чёрную оправу искажённого пространства, но не отрывайся от двери напротив, используй периферическое зрение. Там раньше не было двери? Что с того? Присмотрись, она уже приоткрыта. Сборный человек явится за твоей жизнью, какой бы никчёмной она ни была, чтобы прожить её вместо тебя, и ведь это удастся ему куда лучше, а ты будешь тонуть в чёрной оправе, в глубине стен и комодов. У тебя будет целая вечность, чтобы наблюдать оттуда за собой».

Не помню, где именно и когда я прочитал эту историю впервые[64], она с лёгкостью теряется среди тысяч ей подобных. Единственное, что осталось, – мысль, которая пришла мне, пока я разглядывал своё отражение на фоне вспоротой уличными фонарями ночи: «Э-эх, братец, да ведь ты и есть сборный человек. Как будто по частям скроен». А вы попробуйте восемь часов кряду не отрываться от сёрфинга!

От одной лишь рекламы меня тошнило. Скажу больше – всё вокруг казалось нативной рекламой: смена дня и ночи, затёкшая шея, банальные физиологические потребности – всё досаждало мне, отвлекало от полезного контента, которым я называл чьи-то личные странички[65].

Шесть

Кстати, матушка-то Лизина раньше блогером была, вот ведь ирония, вещала о секретах счастливой семейной жизни, лента пестрела рецептами наиболее полезных и вкусных блюд[66], психологическими очерками[67], рецензиями на сомнительные книги, фильмы, путешествия и различного рода услуги (салоны красоты, цветочные магазины, профессиональные фотографы, диетологи, коучи-тарологи). Были ещё походы в паноптикум, музей перевёрнутых фигур и дом великана, и, что печально, она совершенно не выкладывала фоток дочери[68], либо же она их подчистила.

«Беспокоюсь за пеларгонию», «Здравствуй, лето!», «Уютной осени», «С Восьмым марта меня!», «Как вернуть вкус жизни, три простых правила…», «Уровни вибраций различных эмоций» – я видел эти блаженные посты десятки тысяч раз за авторством женщин, рождённых до развала. И чем дальше дата их рождения от рокового для нашей страны события, тем больше восторженных снимков радуги, бутербродов с икрой, поздравлений с Пасхой и видеооткрыток, тем сильнее завален горизонт и размыленней снимки. Сотни тысяч раз эти дамы мне желали доброго утра, здоровья, затирали про Весы в доме Прозерпины, а чуть ниже – прощали в Прощёное воскресенье.