Гнездо синицы

Теперь же[170] поимка злосчастного старика стала идеей фикс.

Для дополнительного контроля, в помощь проводникам, медсёстрам и патрульным, в вагонах были установлены камеры (в том числе инфракрасные), которые, как и ожидалось, ничего не фиксировали. Попытки поймать хотя бы одного деда с поличным не прекращались. Облавы, внедрения агентов к раненым равным образом не давали плодов, в расставленные повсюду капканы и сети попадали лишь несчастные пассажиры, а нередко и сами охотники. Каждый день сыпались шапки чиновников от мала до велика, нагнеталась атмосфера всеобщего недоверия, средства выделялись баснословные, а воз и ныне там.

По моим ощущениям, в пути прошло как минимум семь дней, пассажиров оставалось чуть меньше половины, но сопровождающие как будто не хотели этого замечать. Сколько из них были действительно ранены в боях, а сколько были агентами, я не знал, щурил глаза и следил за кометами-ежами.

Где-то ливнем,
Где-то просто
Покосившиеся брови
Подвергают любопытству
Мой наивный детский ум.
Где-то ветром,
Где-то волей
Я бросаюсь прямо в звёзды,
Так скорей они запомнят
Твой улыбчивый узор.
На картинах где-то в залах,
И без залов вне картин,
Он застенчиво раскроет
Банку северных сардин.
И, смакуя прямо пальцем,
Твой узор скользнёт наверх.
Я прикинусь тем избранцем,
Что пойдёт наверх за ним.
Сядем вместе мы на пони,
Запряжённого в комету,
И не чувствуем мы боли,
Потому что боли нету.
Где-то просто, где-то трудно,
Где-то пусто, где-то нет.
Грустно едет он по кругу,
Тормоша кометы след.
И хвостом её виляя,
Мы бенгальские огни
Зажигаем, понимая,
Что остались мы одни[171]

.

Девятнадцать

Стоило мне вылиться из отверстия, вложив в последний отчаянный рывок все силы, как меня поразил яркий белый свет. Ещё толком не имея возможности рассмотреть окружающее пространство, я услышал аплодисменты и поздравления – десятки самых разных голосов. Кто-то задорно свистнул, я ощутил плечами дружеские хлопки, меня с лёгкостью оторвали от земли и куда-то понесли, а в нос ударил густой запах карамели, фейерверков и лошадей. За то время, пока я продирался сквозь мрак, мои глаза совершенно отвыкли от избытка света, я усиленно тёр веки, а чьи-то руки аккуратно гладили меня по волосам, ногам и рукам.

– Тише, не пугайте его.

– Стужин, не бойся. Всё хорошо.

– Ты наконец дома.

– Бедняжка. – Кто-то подул на мои разбитые колени.

Постепенно мир начинал прорисовываться, перед лицом хаотично проносились пёстрые пайетки[172], которые спустя минуту приобретали черты развешанных повсюду гирлянд и разноцветных флажков. Ещё спустя минуту я обнаружил себя в окружении различного рода акробатов и паяцев, тут же были лев и тигр, дрессировщик за ненадобностью откинул в сторону горящее кольцо и плеть, были даже волки, именно их горячее дыхание я ощутил коленями. Инстинктивно я дёрнулся и попытался отползти, но меня остановили.

– Не бойся, они хорошие. – Петя весело смеялся и хлопал в ладоши.

Я пригляделся получше: на спине у одного из волков плясала мышка в розовом платьице с крылышками, она виртуозно выделывала па, кувыркалась через голову; один из клоунов, коих здесь было великое множество, тыкал указательным пальцем в красный нос, на что тот реагировал глупым писком; остальные его собратья также не оставались в стороне, выделываясь кто во что горазд: акробаты ходили на руках, с лёгкостью делали сальто, как если бы совсем ничего не весили, а трио восточных принцесс с поразительной синхронностью исполняло пленительный танец, карлики жонглировали ножами, усач в пышном тюрбане извергал струю огня, тут же была и София, успевшая переодеться в муаровое платье цвета послезакатного неба, она румянилась и не могла скрыть нежной улыбки, приглашая меня жестом уложить голову ей на колени. Как загипнотизированный, я подчинился, и она укрыла мои глаза распущенными волосами, в это же мгновение я ощутил прикосновения множества рук на плечах и ногах, с меня заботливо стянули те жалкие обрывки, что остались от моей одежды после узкого коридора. Несколько волшебных голосов каскадом на фоне запели под аккомпанемент сиринги.

– Здесь всегда будут ждать тебя, здесь всегда будет тебя не хватать, – произнесла нежно Петина сестра.

– Что это за чёртов знак? – указал я на развевающиеся знамёна, на которых можно было рассмотреть ранее описанный Софией символ.