Читаем Гной и Кровь полностью

Дорога, ведущая только назад, под твоими ногами возникла, и всё вокруг утихло: солнце потускнело, вечерело рано. Нет ни звуков, ни света на месте войны бесконечной; ветер горячий, сухой, пыльный ветер устал и умолк. Небесный пепел, ниспадая, как снег, в руках кровавых тая, путь жалкий устилал. И тяжко ползти по дороге без ног, теперь понимая, что ты грешный бог, на смерть обречённый — на жизнь осуждённый во имя порока и дикой борьбы, а стальные гробы, в которых всё вянут, всё тлеют года… агонии вечной и чёрной тоски, — наш дом навсегда.

Tie on ilmestynyt alla jalkojen, joka johtava vasta takaisin, ja ympärille kaikki hiljeni: aurinko himmemi, tulossa pimeä aikaisin. Ei ole ääniä, ei valoa, loputtoman sotapaikalla; Kuuma tuuli, kuiva, pölyinen, tuuli väsynyt ja hiljennyt. Taivaallinen tuhka kaatuen, kuin lunta, sulaen verisissä käsissä, päällystänyt surullinen polkua. Ja kovasti ryömiä tiellä ilman jalkoja, nyt ymmärtäen että olet syntinen jumala tuhoon tuomittu kuolemaan — tuomitut elämään, nimissä paheen ja hullu taistelun, ja teräsarkkujat, joissa yhä kuihtuvat, yhä kytevät vuodet ikuisen tuskan ja musta kaipuun — meidän koti ikuisesti.


4.11.2021


«Jonain päivänä muistan, ettei menneisyyttä ole, ja ehkä unohdan, että tarvitse elää.»

Elävän ruumiin tuhka palaa paistaavan talvi kuu alla. Lumi… Minun sielu on kylmä kuin kuu. Ikuisuuden kutsumus hautajaislaulussa lävistää minua loputtoman kuoleman äänella. Musta auringon ehdoton Pimeys. Sokea näki valoisa epätoivon syvyys. Epätoivoinen ruumis näyttää taivaalle, tunte mätä tietoisuus. Synkät varjot vaeltavat usvaisessä metsässä. Ihmiset unelmoivat Elämästa, mutta tuhoon tuomittu kärsimystä ja kuolemaa. Kaaoksen Voima sieluissamme, yhdessä Elämää saavutamme.

(«Когда-то я вспомню, что прошлого нет, а, может, забуду, что завтра — жить»

Прах живого трупа горит под сияющей зимней луной. Снег… Моя душа холодная, как луна. Зов вечности в похоронной симфонии пронзает меня звуком бесконечной Смерти. Абсолютная тьма чёрного Солнца. Слепой взгляд в яркую пропасть отчаяния. Отчаянный труп смотрит на небо, ощущая сгнившее сознание. Мрачные тени в туманном лесу блуждают. Люди мечтают о Жизни, но обречённые на страдания, умирают.)


28.11.2021


А. Блок — “12” (перевод)

Musta ilta. Valkoinen lunta. Tuuli, tuuli! Henkilö ei seiso jalaissa. Tuuli, tuuli — jumalan maailmassa kaikessa. Tuuli kihartaa valkoista lunta. lumen alla — jää. Lipevä, kovaa, mitään kävelijä liukuvat — ah, raukka! Köysi venytetään rakenmuksesta rakennukseen plakaatti — päällä köyden: «Kaikki Valta Perustuslain Säätävälle Kokoukselle!» Vanha nainen suree — itkee, Ei ymmärrää mitä mitenkään se tarkoittaa, mitä varten tällainen plakaatti, tällainen valtavan rätti? Kuinka paljon vaatetta voitaisiin tehdä lapsille, ja kaikki vaatettamaton, kengittämätön…


21.01.2022


Стальной лёд под ногами, пыль серого снега. Обдуваемый ледяными ветрами, я не чувствую снег под ногами… Я не чувствую холод.

Глубокий синий свет, сияет мёртвой тьмой. Я, оглушённый тишиной, надеюсь на рассвет…

Могильной пустотой заполнены сердца. В могильной тишине — деревьев мёрзлых треск. Луны печальный блеск… И ожидая своего конца, я не чувствую холод.

Последняя зима, её чёрные беззвёздные ночи. Закрылись намокшие очи. Вечный Мрак погасшего огня. Зимний лес похоронил меня.

Небо озарил рассвет: чистого неба бледно-розовый цвет. И боли теперь нет — я холодом согрет. Жизни пламя воскресил лучей горячих свет, и лёд железный растопил немых, трагичных лет.


1.11.2022


Óendanleiki þögnarinnar í hyldýpi örvæntingar. Hjartastöðvun. Hætti öndun. Kalt myrkur sólarinnar. Svöng meðvitund. Ótti. Sköpunarverkið, eyðilegging. Synd. Ást, myndun — dauði. Afturkomuna, aska flýgur burt. Bæn, lækningu. Sjálfseyðing. Trú á Gott; immanencen af sjálfsvíg. Hvarf. Tómleika í tóma rýminu.

(Бесконечность молчания в пропасти отчаяния. Остановка сердца… Прекращённое дыхание, холодная тьма солнца. Голодное сознание. Страх. Создание, разрушение. Грех. Любовь, созидание — смерть; возвращение. Улетает прах. Молитва, исцеление. Самоуничтожение. Вера в Добро; имманентность самопогубления. исчезновение. Пустота на пустом месте.)

ᛟᛖᚾᛞᚨᚾᛚᛖᛁᚴᛁ ᚦᚯᚷᚾᚪᚱᛁᚾᚾᚨᚱ ᛁ ᚺᚤᛚᛞᛦᛈᛁ ᚯᚱᚡᛇᚾᛏᛁᛜᚷᚪᚱ ᚺᛃᚪᚱᛏᚨᛊᛏᛟᚧᚹᚢᛀ ᚺᛇᛏᛏᛁ ᚯᚾᛞᚢᛀ ᚴᚪᛚᛏ ᛗᛨᚱᚴᚢᚱ ᛊᛟᛚᚪᚱᛁᚾᚾᚨᚱ ᛊᚡᚯᚾᚷ ᛗᛖᚧᚡᛁᛏᚢᚾᛑ ᛟᛏᛏᛁ ᛊᚴᚯᛈᚢᚾᚪᚱᚡᛂᚱᚴᛁᚧ ᛖᚤᚧᛁᛚᛖᚵᚵᛁᚾᚷ ᛊᛨᚾᛞ ᚬᛊᛏ ᛗᚤᚾᛞᚢᚾ — ᛞᚨᚢᚧᛁ ᚪᚠᛏᚢᚱᚴᛟᛗᚢᚾᚨ ᚪᛋᚴᚨ ᚠᛚᛦᚵᚢᚱ ᛒᚢᚱᛑ ᛒᛇᛀ ᛚᛇᚴᚾᛁᛜᚷᚢ ᛊᛃᚬᛚᚠᛊᚤᚧᛁᚾᚵ ᛏᚱᚢ ᚬ ᚷᛟᛏᛑ ᛁᛗᛗᚨᚾᛖᚾᚳᛖᚾ ᚨᚠ ᛊᛃᚬᛚᚠᛊᚡᛁᚵ ᚺᚡᚪᚱᚠ ᛏᛟᛘᛚᛂᛁᚴᚨ ᛁ ᛏᛟᛗᚨ ᚱᛦᛗᛁᚾᚢ


7.11.2022


“Пустота на пустом месте”

Лицо глазами видит постоту, ноябрь пожинает плохую красоту. Лёд обратился в осколки стекла; остаточная заря струится сквозь мокрые ветви, тоска иссякла, жилы холодная сталь рассекла; мерцают силуэты жизни, слабеют хриплые вопли.

Холод проникает глубоко, всепоглощающий ужас многолик; надежда умерла давно, хранит её реликт наивный мученик. Но шорох одиночества — не звук: он иглами вонзается в глаза. И только пустота вокруг — безлюдье шершавых дорог…

(…надежда умерла давно, лелеет её труп наивный мученик…)


24.11.2022


Перейти на страницу:

Похожие книги

Поэты 1820–1830-х годов. Том 2
Поэты 1820–1830-х годов. Том 2

1820–1830-е годы — «золотой век» русской поэзии, выдвинувший плеяду могучих талантов. Отблеск величия этой богатейшей поэтической культуры заметен и на творчестве многих поэтов второго и третьего ряда — современников Пушкина и Лермонтова. Их произведения ныне забыты или малоизвестны. Настоящее двухтомное издание охватывает наиболее интересные произведения свыше сорока поэтов, в том числе таких примечательных, как А. И. Подолинский, В. И. Туманский, С. П. Шевырев, В. Г. Тепляков, Н. В. Кукольник, А. А. Шишков, Д. П. Ознобишин и другие. Сборник отличается тематическим и жанровым разнообразием (поэмы, драмы, сатиры, элегии, эмиграммы, послания и т. д.), обогащает картину литературной жизни пушкинской эпохи.

Константин Петрович Масальский , Лукьян Андреевич Якубович , Нестор Васильевич Кукольник , Николай Михайлович Сатин , Семён Егорович Раич

Поэзия / Стихи и поэзия
Паломничество Чайльд-Гарольда. Дон-Жуан
Паломничество Чайльд-Гарольда. Дон-Жуан

В сборник включены поэмы Джорджа Гордона Байрона "Паломничество Чайльд-Гарольда" и "Дон-Жуан". Первые переводы поэмы "Паломничество Чайльд-Гарольда" начали появляться в русских периодических изданиях в 1820–1823 гг. С полным переводом поэмы, выполненным Д. Минаевым, русские читатели познакомились лишь в 1864 году. В настоящем издании поэма дана в переводе В. Левика.Поэма "Дон-Жуан" приобрела известность в России в двадцатые годы XIX века. Среди переводчиков были Н. Маркевич, И. Козлов, Н. Жандр, Д. Мин, В. Любич-Романович, П. Козлов, Г. Шенгели, М. Кузмин, М. Лозинский, В. Левик. В настоящем издании представлен перевод, выполненный Татьяной Гнедич.Перевод с англ.: Вильгельм Левик, Татьяна Гнедич, Н. Дьяконова;Вступительная статья А. Елистратовой;Примечания О. Афониной, В. Рогова и Н. Дьяконовой:Иллюстрации Ф. Константинова.

Джордж Гордон Байрон

Поэзия
Песни Первой французской революции
Песни Первой французской революции

(Из вступительной статьи А. Ольшевского) Подводя итоги, мы имеем право сказать, что певцы революции по мере своих сил выполнили социальный заказ, который выдвинула перед ними эта бурная и красочная эпоха. Они оставили в наследство грядущим поколениям богатейший материал — документы эпохи, — материал, полностью не использованный и до настоящего времени. По песням революции мы теперь можем почти день за днем нащупать биение революционного пульса эпохи, выявить наиболее яркие моменты революционной борьбы, узнать радости и горести, надежды и упования не только отдельных лиц, но и партий и классов. Мы, переживающие величайшую в мире революцию, можем правильнее кого бы то ни было оценить и понять всех этих «санкюлотов на жизнь и смерть», которые изливали свои чувства восторга перед «святой свободой», грозили «кровавым тиранам», шли с песнями в бой против «приспешников королей» или водили хороводы вокруг «древа свободы». Мы не станем смеяться над их красными колпаками, над их чрезмерной любовью к именам римских и греческих героев, над их часто наивным энтузиазмом. Мы понимаем их чувства, мы умеем разобраться в том, какие побуждения заставляли голодных, оборванных и босых санкюлотов сражаться с войсками чуть ли не всей монархической Европы и обращать их в бегство под звуки Марсельезы. То было героическое время, и песни этой эпохи как нельзя лучше характеризуют ее пафос, ее непреклонную веру в победу, ее жертвенный энтузиазм и ее классовые противоречия.

Антология

Поэзия