Годы в Белом доме. Том 2

Для поддержания двойной дорожки твердости в политике и примиренческого настроя требовалась дисциплинированная исполнительная ветвь плюс конгресс и общественность, доверяющие своему правительству, а также глубокое понимание национального интереса и того, как события и проблемы в одной сфере соотносятся с этими же явлениями в другой. Это был комплекс задач, выходящий за рамки любого предыдущего опыта. Я тоже занимал двойственную позицию, с глубоким подозрением относясь к советским мотивациям. Полный решимости не допустить советский экспансионизм, с презрением реагируя на тех критиков, приниженно принимавших советские заходы или полагавшихся на историю для того, чтобы освободиться от них. Мой интерес к разрядке был до некой степени чисто тактическим, как к средству, которое помогло бы как можно больше затруднить положение Советского Союза и уменьшить советское влияние на Ближнем Востоке. Отчасти интерес был вызван внутренними соображениями для того, чтобы переиграть давление со стороны сторонников «мира», чтобы мы могли мобилизовать нашу общественность, если столкновение оказалось бы неизбежным. И все-таки оставался осадок, отражающий беспрецедентный вызов нашего времени; убежденность в том, что нравственный императив руководства в наше время состоит в том, чтобы открывать перспективы, какими бы непрочными они ни были, каких-то фундаментальных перемен, приложения максимальных усилий для того, чтобы с нами не случился Армагеддон из-за того, что мы что-то проигнорировали или недоглядели.

К сожалению, разрушение внутренней базы Никсона помешало нам в полной мере реализовать наше видение или нашу стратегию. Отношения с Советским Союзом развивались все более противоречивым способом, оказываясь под ударами как либералов, так и консерваторов. Либералы, которые на протяжении трех лет нападали на Никсона за его воинственность и непримиримость, теперь посчитали удобным критиковать, если не саму по себе разрядку, то якобы «излишнюю переоценку» ее в Америке. Примечательно, критику можно редко было услышать в 1972-м и в начале 1973 года, в разгар американо-советской разрядки. Впервые она появилась во второй половине 1973 года, когда Советы обрушились на диссидентов, Андрей Сахаров сделал свое обращение в августе 1973 года, поддержав поправку Джексона, в октябре 1973 года на Ближнем Востоке разразилась война (которая, по мнению некоторых, была спровоцирована Советами) – и когда возник Уотергейт и ослабил власть президента. Не было приведено никаких доказательств для того, чтобы продемонстрировать, в чем состояла эта «излишняя переоценка». Действительно, даже выборочное чтение потока выступлений, заявлений прессы и интервью в течение этого периода покажет образец осторожности со стороны администрации, постоянно демонстрирующей свои пределы, неоднозначность, соперничество, присущее взаимоотношениям, требование проявления бдительности, как и подлинный прогресс, который действительно имел место.

Это было признаком наших внутренних расхождений, выразившимся в том, что эта критика вообще могла быть развернута против администрации, которая поставила на место Советы в связи со Сьенфуэгосом, оказала сопротивление войнам, развязанных их марионетками Индией и Сирией, установила принципы взаимоувязки, начала визиты президента в Восточную Европу, билась за сильную оборону и подтвердила обязательства своих предшественников в Индокитае для того, чтобы поддерживать глобальное доверие к Америке, борющейся против агрессии, – и все это перед лицом самых острых нападок в этом столетии.

Разумеется, склонность Никсона к преувеличениям вряд ли могла бы быть под контролем в год выборов. Он начал выражать «надежду» на поколение мира. Вскоре он стал заявлять об этом как о некоем «свершении». А в последние дни избирательной кампании 1972 года он даже сделал шире свою цель – добиться «столетия мира». Его люди, имевшие отношение к пиар-кампании, были неутомимы в представлении такого рода предложений – по поводу моего нередко высказываемого, но довольно неэффективного, несогласия с этим. Но если не принимать во внимание красноречие агитационной кампании, официальные заявления Никсона всегда подчеркивали соревновательный характер между советской и американской системами и глубокую идеологическую пропасть соперничества. Хорошим примером является послание президента конгрессу по внешней политике от 3 мая 1973 года. В нем подчеркивалась необходимость баланса сил, а также сдержанности в международных делах. В послании вновь делался акцент на связях с союзниками. Звучало предупреждение о том, что разрядка не означает окончания опасности. Подтверждалось, что Америка готова разделять свою ответственность с другими, но не снимает ее с себя.