Годы в Белом доме. Том 2

Садат рассматривал эти шаги в феврале 1971 года как начало его долгого, трудного и необычного пути к миру[117]. Его предложение обсудить промежуточное соглашение о разъединении вдоль Суэцкого канала оказалось в центре внимания дипломатии в 1971 году – вариант этой концепции в итоге был отражен в соглашении о разъединении египетских и израильских войск в январе 1974 года, которое дало старт мирному процессу после войны 1973 года. Его готовность подписать мирное соглашение с Израилем должно было стать знаменательной реальностью восемь лет спустя. Наше восприятие значимости действий Садата в то время было, к сожалению, по-прежнему омрачено присутствием более 15 тысяч советских военных в Египте и его подписанием договора о дружбе с Москвой.

Идея промежуточного урегулирования

Концепция промежуточного ухода из зоны Суэцкого канала родилась в изобретательном мозгу израильского министра обороны Моше Даяна в конце лета 1970 года. В изложении Даяна она требовала взаимного ухода или сокращения вооруженных сил по обе стороны канала. Концепция Даяна тогда, однако, не являлась официальным предложением израильского правительства, и, когда Даян посетил Вашингтон в декабре 1970 года, он был вынужден дезавуировать ее, представив лишь как «теоретическую альтернативу» стандартной израильской позиции, которая заключалась в том, что Израиль не предоставит Египту благо вновь открыть Суэцкий канал до подписания итогового мирного соглашения. На самом деле г-жа Меир спрашивала меня, что я думаю об идее Даяна, когда я встречался с ней в отеле «Шорхэм» 25 октября 1970 года во время ее визита в Вашингтон в связи с 25-й годовщиной образования ООН. Я сказал ей, что не изучал ее в деталях, но она представляется неплохой идеей. Предложение было возобновлено в начале 1971 года, когда египетский генерал 11 января обратился к главе нашей миссии в Каире и, выступая от имени Садата, выразил интерес к предложению Даяна. И далее Садат повторил ее открыто в своем выступлении 4 февраля.

Причина, по которой промежуточное соглашение так и не было осуществлено в 1971 году, была той же самой, что помешала всеобъемлющему подходу: обе стороны имели радикально противоположные цели в стремлении к его достижению. Египет хотел промежуточное соглашение как первый шаг к полному уходу; Даян выдвинул его как средство, которое могло бы обеспечить эту перспективу. Для Даяна частичное разграничение было привлекательно с точки зрения как прекращения дипломатии Ярринга, так и сведения переговоров к ограниченной схеме, с которой было бы легче справляться при помощи внутренней политики Израиля. Более того, было бы отсрочено обсуждение вопроса об окончательных границах. Если бы промежуточное соглашение было заключено, оно стабилизировало бы суэцкий фронт и уменьшило бы вероятность враждебных действий; Египет с меньшей вероятностью начал бы войну, если бы ему предстояло потерять экономические выгоды от возобновившего работу канала. Такая аргументация убедила г-жу Меир принять предложение Садата об отходе по обе стороны от канала, выдвинутое им в речи 9 февраля.

Для Садата, однако, размежевание включало гораздо более обширный уход Израиля, чем ограниченный отвод, который предусматривал Даян. Даян предлагал отход или сокращение войск с каждой стороны; Садат предлагал в «Ньюсуике» 22 февраля, чтобы израильтяне отошли к «линии за Эль-Ариш» (более чем полпути через Синайский полуостров) и позволили войскам ООН занять Шарм-эш-Шейх. Садат также настаивал на том, что египетские войска должны пересечь Синай, когда Даян представлял себе это как взаимный отход от Суэцкого канала. Но самое важное то, что Садат обусловил соглашение согласованным графиком полного ухода на линии в соответствии с планом Роджерса. А это израильтяне полностью отвергали.

Разъединение не имело шансов на успех до тех пор, пока переговоры о нем должны были вестись вместе с общим урегулированием. А если не было никаких шансов на успех, то я не видел никаких причин для нас подключаться к процессу. Наш козырь в рукаве заключался в том, что, если бы мы сделали правильный расклад, то могли бы получить осязаемый прогресс в дипломатии, в то время как Советы могли обещать только помощь в войне. Но чтобы эта стратегия сработала, мы должны были быть результативными; мы не могли угрохать наш престиж на бесплодные маневрирования. Для того чтобы добиться успеха, промежуточное соглашение должно быть в результате отделено от всеобъемлющего урегулирования. Если они будут взаимоувязаны, мы просто-напросто растратим наше влияние, гоняясь за миражом, имевшим все трудности всеобъемлющих схем, которые оно, это соглашение, должно было бы заменить и создать который мы были не намного способнее Москвы.