Годы в Белом доме. Том 2

«Если Вы посчитаете соглашение неприемлемым на данный момент, а другая сторона захочет раскрыть необычные пределы, до которых она дошла, идя на уступки требованиям, которые перед нею выдвигались, то я предполагаю, что Ваше решение окажет самое серьезное воздействие на мои возможности обеспечить поддержку Вам и Правительству Южного Вьетнама».

Ничто во Вьетнаме не работает так, как можно было бы ожидать. Встреча с Нгуен Ван Тхиеу в 8 часов утра следующего дня, воскресенья, 22 октября, не привела, после зловещих предварительных заходов, к конфронтации. На самом деле, почти казалось, как будто Тхиеу разыгрывал мелодраму предыдущего дня для того, чтобы создать внешний вид независимости, который даст ему возможность согласиться с нами в самый последний момент. Тхиеу и Ня представляли вьетнамскую сторону, со мной был Банкер. Тхиеу вновь высказал свои ставшие уже знакомыми возражения по поводу соглашения. Он сосредоточил внимание на сохраняющемся присутствии северовьетнамских войск и на составе национального совета, – у которого не было функций, дающих право вето, и который, как оказалось, так никогда и не был создан. Я ответил на озабоченности Нгуен Ван Тхиеу пункт за пунктом и передал ему письмо Никсона. Тхиеу ответил с определенным достоинством, что для нас проблема заключалась в том, как закончить наше участие в войне; для него это было делом жизни или смерти его страны. Он должен учитывать не только условия соглашения, но и то, как оно будет воспринято народом Южного Вьетнама. Он в силу этого консультировался с руководителями национальной ассамблеи. Он также хотел услышать полный отчет от своих советников о нашей реакции на правки, которые они предложили. Он встретился бы с Банкером и мной вновь в 17.00, чтобы дать окончательный ответ.

Банкер и я покинули встречу обнадеженными. «Я полагаю, что мы в итоге сделали прорыв», – оптимистично телеграфировал я в Вашингтон. Я попросил Банкера отправить более полный отчет, поскольку я отправлялся в аэропорт с визитом в Пномпень. Банкер телеграфировал о том, что «мы оба ушли с впечатлением, что в итоге сделали прорыв. …Мы оба покинули встречу, будучи уверенными в том, что Тхиеу постарается найти выход из своих проблем». Работая над этим, Банкер также указал, что попытка Ханоя захватить как можно больше территории до наступления прекращения огня оказалась полным провалом. Он сообщил о наличии большой пропасти между возможностями противника и его намерениями. «Наш вывод состоит в том, что, несмотря на коммунистические директивы и усилия со стороны противника выполнить эти директивы, он не в состоянии сделать это эффективно и понес потери в ходе этих действий».

Для того чтобы другая сторона успокоилась, я отправил изворотливое послание в Ханой, что его ответ получен, когда находился в Пномпене. С ответом придется подождать до моего возвращения в конце дня.

Теперь, когда война подходила к концу, договоренности по Камбодже оказались самыми сложными, и гораздо менее безупречными из всех урегулирований.

Дела с Лаосом и Камбоджей решались в двух комплектах документов. Ханой занял позицию, заключающуюся в том, что в проекте соглашения по Вьетнаму он может брать на себя обязательства только в отношении собственных действий. Таким образом, он мог взять на себя обязательство вывести свои войска из Лаоса и Камбоджи. Что касается прекращения огня между воюющими сторонами или обеспечения обязательства по освобождению американских пленных, Ле Дык Тхо мог только обещать, что Ханой предпримет максимум усилий, чтобы убедить своих союзников. И он будет обещать эти максимальные усилия в форме письменного секретного понимания с нами, а не в тексте соглашения по Вьетнаму. Так, согласно статье 20 вьетнамского соглашения, Ханой обязуется вывести свои войска из Камбоджи и Лаоса и воздержаться от использования территории Камбоджи и Лаоса для военных операций против любой стороны, подписавшей данное соглашение, то есть Южного Вьетнама.