Годы в Белом доме. Том 2

После моего возвращения из Сайгона я на самом деле боялся, что Ханой пойдет на разглашение, как только стало ясно, что подписание 31 октября, как было договорено в соответствии с «глафиком», не состоится. А посему я был готов. Мои сотрудники предложили ответы на наиболее вероятные вопросы, подсчитав, сколько раз я предупреждал Ле Дык Тхо, что с Сайгоном придется провести консультации, а также представив отчеты разведывательных сообщений о намерениях коммунистов захватить максимальное количество территории непосредственно перед прекращением огня. Я обсудил эти данные с Никсоном заблаговременно до моей пресс-конференции. Я собирался подтвердить приверженность базовому соглашению, настаивать на некоторых правках в его рамках, хотел заверить Ханой в нашей доброй воле и предупредить его против фундаментального пересмотра, а также подтвердить наше обязательство по скорейшему завершению соглашения. Я не стал говорить, с моментами импровизации, но мы обсудили мои общие темы. Высказав одну дополнительную просьбу бросить камешек в огород Макговерна (что я фактически не сделал), Никсон одобрил предложенный подход.

Вот слова, которых я придерживался. В своем вступительном слове я произнес фразу («мир близок»), которая будет преследовать меня с тех самых пор:

«Мы теперь услышали от обоих Вьетнамов, и совершенно очевидно, что война, которая велась в течение десяти лет, приближается к завершению, и это болезненный опыт для всех участников…

Мы считаем, что мир близок. Мы считаем, что соглашение уже близко к завершению, оно базируется на предложении президента от 8 мая и отдельных корректировках предложения от 25 января, которое справедливо ко всем сторонам. Неизбежно, что в войне такой сложности… могут возникать периодические проблемы в деле достижения окончательного решения, но мы верим, что к настоящему времени большая часть пути уже пройдена, а то, что остается преодолеть на пути к достижению соглашения, это всего лишь вопросы сравнительно меньшей важности, чем те, что были уже урегулированы».

Я отстаивал право народа Южного Вьетнама, «который так много страдал… который останется в той стране после нашего ухода», принимать участие в формировании мирной обстановки. Озабоченность их правительства заслуживает большого уважения. Мы будем настаивать на изменениях, но они подлежали урегулированию в короткий промежуток времени. Что касается американского народа, мы осознавали мучения, которые принесла эта война:

«Мы очень хорошо осознавали раскол и мучения, которые принесла эта война в нашу страну. Одна причина, по которой президент с таким вниманием относится к завершению войны путем переговоров и ее окончанию таким образом, который не противоречил бы нашим принципам, состоит в надежде на то, что акт установления мира может восстановить единство, которое когда-то было утрачено на определенных этапах этой войны, и так, чтобы это соглашение могло стать скорее залечивающим средством, а не источником нового раскола. Это остается нашей политикой».

А завершил я словами предупреждения в адрес как Ханоя, так и Сайгона:

«Нас не заставят пойти на соглашение до тех пор, пока все его положения не будут в порядке. Нас не увести в сторону от соглашения, когда его положения будут в порядке. А при таком подходе и при определенном содействии другой стороны мы полагаем, что сможем восстановить как мир, так и единство Америки очень скоро».