Годы в Белом доме. Том 2

В промежутке между двумя встречами я направил Хэйгу телеграмму: «Вам стоит обратить внимание на настроения в новом сенате по отношению к Нгуен Ван Тхиеу. Что бы ни случилось, произойдет урезание фондов, если мы не будем идти в этом направлении». Хэйг обратил внимание, но Тхиеу либо пытался играть в эту дурацкую игру «кто первым свернет», либо действительно шел на осознанное столкновение.

Хэйг остановился в Пномпене для встречи с сиротой наших усилий по Индокитаю Лон Нолом. Тот, кто имел все основания чувствовать себя брошенным, в очередной раз поддержал нашу стратегию. Он согласился объявить одностороннее прекращение огня, как только соглашение вступит в силу. (Это, по крайней мере, помогло бы перехватить инициативу, поскольку «красные кхмеры» отвергли прекращение огня.)

14 ноября Никсон ответил на письмо Нгуен Ван Тхиеу (используя, как всегда, проект, подготовленный моим аппаратом и мной). Я объяснил, как мы предлагаем решать в мирном документе проблему северовьетнамских вооруженных сил на юге. Мы сделаем все от нас зависящее, чтобы получить правки, но будет «нереально» ожидать получения того, что хотел бы Тхиеу. Никсон продолжил так:

«Но гораздо важнее того, что мы говорим в данном соглашении по этому вопросу, является то, что мы делаем в случае возобновления противником агрессии. Я даю Вам свои абсолютные заверения в том, что, если Ханой не будет выполнять условия данного соглашения, я намерен предпринять быстрые и суровые меры возмездия».

Это было еще одно письмо, позже опубликованное южновьетнамскими официальными лицами в апреле 1975 года в отчаянной попытке получить американскую помощь для того, чтобы не допустить падения Южного Вьетнама. Они имели право считать, что они опирались на эти заверения, когда подписывали данное соглашение. К сожалению, публикация писем весной 1975 года сыграла только на руку тем, кто нашел в них еще одно оправдание того, что Южный Вьетнам был брошен на произвол судьбы, а не причину для его спасения. В 1972 году у нас были все намерения выполнить данные обещания. Мы полагали, что почетное соглашение, заработанное ценой жизни 45 тысяч американцев, не подписывалось для того, чтобы его попирали северные вьетнамцы. Мы не имели в виду договариваться о капитуляции. Мы считали, что у нас есть право претворить в жизнь торжественную договоренность, подписанную Ханоем и подтвержденную на международной конференции 12 странами в марте 1973 года. Никсон так сказал на встрече с Нгуен Ван Тхиеу 3 апреля 1973 года. Министр обороны Ричардсон заявил так прессе и в таком же духе выступил на слушаниях в конгрессе. Я подчеркивал это на различных пресс-конференциях[142]. Полгода спустя конгресс под воздействием Уотергейта принял закон, запрещавший нам выполнять то, что признает международное право (и что Соединенные Штаты официально подтвердили в связи с израильско-египетским мирным договором): право воплощать в жизнь мирное соглашение. Это нарушило баланс рисков, на который опирались наблюдатели за соглашением, и было издевательством над принесенными жертвами.

Для того чтобы избежать любого недопонимания и продемонстрировать нашу добрую волю, я направил 17 ноября Банкеру еще одну подборку правок, которые мы постараемся принять во внимание с учетом высказываний Нгуен Ван Тхиеу в беседе с Хэйгом. Как это стало уже привычным, Банкер в течение суток не мог получить согласие на аудиенцию, чтобы представить этот обобщенный список. В итоге 18 ноября, за день до моего отбытия в Париж, Тхиеу поручил этому несносному Хоанг Дык Ня вручить еще один меморандум. Он показал, что три сильных президентских письма и визиты двух президентских эмиссаров не произвели никакого впечатления. Вместо того чтобы определить приоритеты в своих требованиях, Сайгон теперь предложил 69 корректировок, не оставив в неприкосновенности почти ни один параграф проекта документа. Нгуен Ван Тхиеу предложил направить своего представителя в Вашингтон, чтобы тот объяснил предложенные правки Никсону, – пощечина мне и еще одна вопиющая тактика проволочек, потому что эмиссар никак не мог прибыть до моего отъезда. Мы ответили ледяным президентским письмом с предупреждением в очередной раз о том, что эти правки никак не могут быть реализованы в своей массе, и с отказом принимать эмиссара до завершения следующего раунда переговоров с Ханоем. Почти четыре недели обменов не смогли сузить пропасть между Вашингтоном и Сайгоном. Нгуен Ван Тхиеу знал, что ему придется уступить, но собирался делать это только в последний момент. Он хотел заставить нас оказать максимально возможное давление на Ханой, тем временем используя наше нежелание идти на открытый разрыв.