Годы в Белом доме. Том 2

Когда мы встретились вновь во второй половине дня 21 ноября, Ле Дык Тхо подчеркнул очевидное: правки, на которых я настаивал, не были просто «техническими», а были по существу, и их было не несколько, а много. Он отклонил подавляющее большинство и принял несколько правок технического порядка. Неприятнее всего, что он сам начал требовать внесения изменений. Он отозвал жизненно важную уступку, что американские пленные будут освобождены без увязки с освобождением Сайгоном гражданских пленных вьетконговцев. Появились сообщения в прессе, основанные на утечках из Пентагона, о том, что гражданские технические работники могут оказывать содействие южным вьетнамцам после ухода наших военных, поэтому Ле Дык Тхо теперь добавил требование о том, чтобы все американские гражданские технические специалисты были выведены вместе с нашими военными силами. Он настаивал на северовьетнамском переводе понятия «административная структура». Все это было в духе старого упорного торга на переговорах; именно из такого материала и составляются тупики. Совершенно ясно, что это был уже не тот Ле Дык Тхо прошлого лета, без устали стремящийся к урегулированию. К счастью, его поведение также не было оскорбительными военными действиями предшествующих трех лет. Как минимум Ле Дык Тхо оставлял все возможности открытыми. Он мог решать все быстро, но он также мог отложить все с нами на очень неопределенный срок.

Последняя перспектива совершенно не волновала трех южновьетнамских дипломатов, которых Нгуен Ван Тхиеу назначил приглядывающими за мной: послы Сайгона в Вашингтоне, Лондоне и на парижских переговорах все находились в Париже. Я информировал их каждый вечер в своей резиденции. Их инструкции были весьма просты. Они были уполномочены принять капитуляцию Ханоя по всем 69 правкам, предложенным изобретательным Хоанг Дык Ня. У них не было полномочий рассматривать меньше или обсуждать любые компромиссы или использовать какой-то иной альтернативный язык. Ханой держал открытым вариант, настаивая на октябрьском тексте, зная, что каковы бы ни были его заслуги, Нгуен Ван Тхиеу не будет в состоянии пережить унижение получить отказ от каких бы то ни было правок вообще. Сайгон настаивал на всех своих встречных предложениях, многие из которых были выдвинуты с единственной целью унизить ненавистного противника с севера. Мы оказались в водовороте десятилетних страстей вьетнамской гражданской войны, и стояли перед лицом неизбежной вспышки собственных конфликтов у себя дома.

На продлившемся три с половиной часа заседании 22 ноября я в силу этого вернулся к вопросам по существу, отмежевываясь по ходу дела от сайгонской позиции, – и опасаясь нарваться на риск возобновления дилеммы, с которой мы столкнулись в октябре. Под предлогом прохождения по всему соглашению параграф за параграфом, я отбросил многие из менее важных придирок со стороны Сайгона и сократил наши требования до тех, которые Никсон объявил существенными в своем письме Нгуен Ван Тхиеу от 8 ноября, которые я конкретизировал в своем меморандуме в Сайгоне 14 ноября. Речь шла об уточнении перевода фразы «административная структура» при описании национального совета. Говорилось об укреплении положений об уважении демилитаризованной зоны, о нахождении какого-то решения проблемы северовьетнамских войск на юге. В дополнение мы хотели ввести прекращение огня в Лаосе по времени ближе к прекращению огня во Вьетнаме (сейчас оно определялось на 30 дней позже), чтобы установить механизм международного контроля на занятых местах в то время, когда прекращение огня вступало в силу, и уточнить дальнейшие положения о поставках вооружения в Южный Вьетнам.

Ле Дык Тхо играл в кошки-мышки. В ответ на мои просьбы он согласился с менее жестким положением по замене вооружений. Оно звучало так: оружие, «срок работы которого истек или которое сломалось», может быть заменено. Теперь он разрешил нам добавить слова «было уничтожено» или «было использовано», как в Женевском соглашении 1954 года. «Это означает, что имеет право ввозить вооружения». Однако гибкость была больше внешней, чем реальной, так как Ле Дык Тхо сохранял свои требования, чтобы пленные вьетконговцы были освобождены в то же самое время, что и американское военнопленные, и что американские гражданские специалисты должны быть выведены вместе с вооруженными силами США. С такими темпами мы остались бы в Париже всю зиму.